— Что? — ведёт он бровью. Ловит секундный шок, потом усмехается. — А разве нет? Или что? Мне процитировать вслух всё, что ты писала?

— Вот же гад, — шепчу я едва слышно, но, кажется, господа услышали.

Ничего. Сейчас я скажу кое-что другое погромче.

— Гад? Я?

— Разумеется, нет, Ваша Светлость. Вы ведь не из тех, кто читает чужие личные дневники против воли хозяина, вы не можете быть гадом. — Я беру себя в руки и пытаюсь быть леди в тот самый момент, когда хочется всё громить и крушить.

Нет уж, истерики моей тут никто не увидит. Хватит позора!

— Рэйдар, о чём она говорит? — Хмурится старший Герр.

— Магчка, ты окончательно свихнулась? — Игнорируя отца, Рэй обращается ко мне, и кажется взглядом на лоскуты разделывает.

— Всего лишь поняла, что совершенно не знала вас до этого дня, — выпрямив спину, замечаю я. — А если бы знала, то ноги моей не было бы сейчас в этом доме.

— В самом деле? — усмехается Рэй. — Тогда почему я сейчас имею сомнительное удовольствие тебя здесь лицезреть?

Стреляет взглядом так, что мне всё сильнее хочется запульнуть в него вазой.

Сомнительное удовольствие, значит?

— Меня не спрашивали, когда сюда вели.

— Думаешь, я в это поверю? — Опасные глаза Рэя щурятся. — Сумасшедшая поклонница отказалась бы сюда идти?

— Верьте во что желаете, Ваша Светлость, но я больше не ваша поклонница! Я хорошо помню слова, сказанные вами в академии. Так что будьте уверены, отныне вы мне абсолютно безразличны!

— Даже так? — Он делает шаг ко мне.

Я тут же теряюсь от его близости. Предательски краснею, пока парень медленно скользит взглядом по моему лицу и останавливается на губах, что вот-вот задрожат.

Ик!

— Что и требовалось доказать. — Он надменно усмехается.

— Господин… Ваша Светлость. — Я решаю обратиться к хозяину дома, отступив от этого гада как можно дальше. — Ваш сын достаточно меня унизил. Давайте на этом остановимся.

— Ого. Ты всё-таки умеешь останавливаться? Похвально! — Мой бывший возлюбленный хлопает в ладоши.

Кто ещё из нас не умеет?

— Рэйдар, это уже слишком! Вы оба, остыньте! Упрямство не причина идти против правил! Все традиции будут соблюдены, а ваш брак заключён! Ясно?

— Нет. А что касается доказательств, — начинает Рэй, вынимает из кармана камзола пару мятых листов и отдаёт один из них отцу. — Видят боги, я не хотел до этого доходить.

— Что это? — Герр старший хмурится, разглядывая бумагу.

О боги! Это мой дневник! Зачем?

— Тебе нужна была причина, вот она, — выдаёт Рэй.

Затем, не дожидаясь вердикта отца, смело уходит прочь.

— Молодой господин, — Лада натыкается на него и бежит следом. — Вы уходите? А что мне сказать гостям?

— Что жених не выдержал свалившегося на него счастья и предпочёл откланяться, — сообщает Рэй, и хлопнув дверью, покидает дом.

— Что происходит? — Выскакивают из гостиной члены моей семьи.

Они только сейчас заметили, что тут едва не сошлись вода и пламя?

— Господин Герр. — Отец летит к хозяину дома.

Но тот не спешит отрывать взгляд от строчек в моём дневнике.

Боги, это ведь личное, а не утренняя пресса, чтобы так спокойно читать без зазрения совести! Ему правда интересно, что я ела на завтрак или то, как я ночами скучаю по маме? Я ведь не только о Рэе писала! Но, зуб даю, молодой чешуйчатый гад дал ту самую страницу!

Хотя что может быть опасного в строчках: «Моё сердце замирает, когда я вижу его»? Это показывает лишь то, что я глупая влюблённая дура. Дура с разбитым сердцем и растоптанной гордостью.

— Господин Румаш, в мой кабинет, один, — приказывает Герр таким тоном, будто мой отец из гостя вмиг обратился в прокажённого.