Больно! Дико больно! Щека так пылает, будто огнём обдало.

— Боги! Это ещё что? Бунт на корабле?! — доносится противный голос свахи сквозь звон в ушах.

Обида, боль, страх стягиваются в узел. Меня будто разрывает изнутри от этой несправедливости. Я так больше не могу!

Лучше умереть, чем жить вот так! Умереть, сражаясь!

— Именно! Бунт! — шепчу я сквозь зубы.

И, несмотря на всепожирающий дикий страх, поднимаю голову и смотрю “черной” женщине в глаза.

15. Глава 14. Блеф

— Возомнила себя смелой и бесстрашной, паршивка? — Сваха сверкает глазами, а мне… мне страшно!

Дико страшно, но я помню одни важные слова, сказанные тем же драконом, которого так отчаянно стираю из памяти, выгоняю из растоптанного им же сердца.

“Легко тебе говорить, ты ничего не боишься”, — прошептала ему в ту встречу испуганная загнанная девочка.

Я, а он… Он улыбнулся. Мягко так.

— Смелость — это не отсутствие страха, — сказал он. — Смелость — это понимание того, что есть нечто большее, чем страх. То, за что важно бороться. За себя. Храбрецы, может, и не живут долго, но трусы не живут вовсе.

И пусть я ненавижу Рэя всеми фибрами души, но сейчас эти слова с огнём в глазах цежу свахе, гордо расправляя плечи.

— Видимо, придётся выбить из тебя эту дурь! — рявкает она.

Женщина уже готова замахнуться, чтобы отвесить мне ещё одну пощечину.

— Только попробуйте, и я вас по миру пущу! — предупреждаю я её.

Сердце бешено колотится и велит мне бежать прочь. Разум, впрочем, с ним полностью согласен. Как мне, ничего не ведающей девчонке, от которой отказалась даже собственная семья, выстоять против этой женщины? И всё же я не сдамся!

— Вы можете дурить им головы, но я знаю законы! И знаю наши права! — говорю громко и смело, когда внутри всё дрожит. — То, что вы тут творите, — преступление! Вы должны защищать, воспитывать, учить, устраивать, а вы, по сути, продаёте девушек!

— А мы и устраиваем, юная леди! Чем брак не устройство?!

— Тем, что он против воли! Уверена, в министерстве со мной согласятся! Одно письмо, и тут будет столько проверок, что мало никому не покажется, — произношу я.

Девчонки охают.

Они не знали? Не удивительно.

— Думаешь, кто-то позволит тебе написать жалобу?! — Сваха хищно скалится, загоняя меня в угол.

— Моя мачеха разве не предупредила вас о тётушке, с которой мы очень близки? Уверена, она уже ищет меня. И, учитывая её связи в инквизиции, скоро будет здесь! Так что крайне не рекомендую нарушать закон сильнее, чем вы уже нарушили!

— Что?!

Изгибаются чёрные тонкие брови свахи, а её вытянутое лицо становится цвета переспелого томата.

— Думаешь, я поверю в этот жалкий блеф?

Сваха давит меня таким взглядом, что день назад я бы точно сдалась как миленькая. Да, я блефую, и мне дико страшно. Но она этого не узнает! И страха, истощающего мою душу, не увидит!

Сейчас я не сдамся. Не имею права!

Я знаю, за что должна бороться. За себя. За нас. За этих несчастных девушек, которых ввели в заблуждение те, кому они доверяли.

— Моя мачеха, вероятнее всего, просила вас спихнуть меня поскорее, ведь так? — Я ставлю на кон всё.

Глаза свахи, прикрытые чёрной вуалью, расширяются. В точку! Я угадала.

— Теперь понимаете, что к чему?

— Ты-ы! — рычит сваха и хватает меня когтистыми пальцами за ворот платья так резко, что не успеваю среагировать. — Ты и твоя семейка…

— Отпустите! Или хуже будет, — цежу я, а сама в панике пытаюсь решить, что же делать.

Не биться же с женщиной, что вдвое, а то и втрое старше меня. И моя магия стихийная, я только и умею, что чувствовать почву, приумножать ископаемые, и всё.