— Ты сказала, что не добыла ничего, — вернулся к первоначальной теме чужак. — А мы в следе и кровь видали, и волокли там что-то.

Не знаю уж почему, но я всей шкурой почувствовала — говорить о том, что Карателя я нашла, нельзя ни в коем случае.

— Не знаю, что откуда. Мы с собаками стадо упустили, плюнули да к дому повернули. Может кто из них лапу о наст порезал немного, вот и кровь.

— А где упустили? — А ведь смотрит как, поганец! Не верит он мне.

— У Грибного распадка.

— Хм… надо же, а мы вроде следы-то у Холодного ручья видели. — И он зыркнул на Саймона в поиске подтверждения. А потом кивнул на снег, где мои собаки натоптали. — В точь как эти.

— Не знаю про то. В той стороне вчера с утра что-то грохнуло, как громом, и дым недолго был. Что такое — не ведаю, но после шума какая дичь там?

— И то верно, — как-то слишком уж покладисто согласился мужик. — Стало быть это кто другой там бродил с собаками. Может, видела кто? Мимо-то точно проходил.

— Так я что же, думаешь, каждого прохожего видеть могу? Я же перед городьбой днями не торчу, наблюдая, у меня работы хватает.

— Да-да, точно. Сама же все, сама, — закивал он понимающе. — Так, может, я войду да помогу чем, Элли? Саймон вон к нашим обратно пойдет, а я задержусь. Ты же нам не чужая, Джона мы все любили и помним.

Я уставилась ему прямо в бледно-голубые, как выцветшее от жары небо, глаза и прочитала, что отказаться будет ошибкой. Но еще и не менее четко понимала — пустить его станет ошибкой еще большей. Как бы не фатальной.

— Благодарю за предложение, но прямо сейчас помощи мне никакой не надо. Да и хорошо ли спутникам разделяться в чужих местах из-за бабьего упрямства.

Саймон резко выдохнул, тихонько рыкнув, и шагнул вперед, вперив в меня злобный взгляд, но старший вскинул руку, останавливая его.

— Было предложено, отказ услышан, — произнес он со зловещей улыбкой. — Право твое как хозяйки, обид не затаим. И ты не серчай на нас, Элли, если что спрошено или сказано было не так. Пойдем мы. Здравия тебе и удачи на будущих охотах.

— И вам того же щедрой мерой, — склонила голову, прощаясь и нарочно не заверяя его, что не рассержена. Сказать вслух о том, что не так это — нужно объяснять почему и дальше беседу вести. А заверить, что зла не держу после его гадкого намека на мою легкодоступность, ложью будет. Так что, пусть идут себе.

Оставалось только понять, что же мне дальше делать.

Закрыв и заперев на засов калитку, я еще какое-то время стояла, привалившись к ней плечом и вслушиваясь, как ритмично поскрипывает снег под ногами уходящих визитеров. Ровно до того, как Воли не боднул меня своей лобастой башкой, тихонько заскулив и привлекая к ним с Гилли внимание. Молодежь-то, поняв, что все интересное кончилось, пробежалась вдоль забора, провожая с этой стороны уходящих до угла двора, да и вернулась к своим пайкам, а вот мои старшаки сидели передо мной, настороженно вглядываясь в лицо и как бы вопрошая: “Что делать станем?”

— Не просто так ведь это, — пробормотала я им, и два пушистых хвоста синхронно вильнули, подтверждая. — Думаю, стоит мне еще визитов ждать. И очень скоро. Выходит, черного прятать надо.

Сказать — одно. Сделать — другое. У меня и после того, как его вчера таскала, мышцы ныли, а о том, чтобы он сам встал, еще и речи не шло. Закончив управляться, я вернулась в дом и чуть не вскрикнула, заметив, что Каратель сидит на полу, привалившись спиной к стене, и целится из моего же лука точно мне в грудь. Замерла на месте, подняв руки.

— Это я, Элли! — обратилась к нему. Мутные еще вчера от огня глаза сейчас вернули себе нормальный вид и, похоже, хоть какую-то четкость зрения. — Помнишь меня? Я нашла тебя в лесу. Это мой дом. Я тебя привезла и лечу.