— Да, знаешь, надоело заставлять Ахо гоняться за бантиком, — я обхватила себя руками, спрятав ладони под мышками, и нервно переступила с ноги на ногу.

Кондор отвернулся и в угрюмом молчании налил в чашку какую-то темную, вязкую штуку, которая пахла резко и неприятно. Лакрицей. Ненавижу лакрицу.

Корвин проснулся, покосился на меня и снова спрятал клюв под крыло, словно бы решил, что раз я тут, рядом с его хозяином, то за мной можно особенно не следить.

— Я не вовремя, да?

Вместо ответа Ренар положил руки мне на плечи и подтолкнул в сторону от двери, ближе к креслу в углу, потертому и не слишком удобному, — оно стояло рядом со стеной. Внизу, почти у самого пола, я заметила печную заслонку. От стены шло мягкое, уютное тепло.

— Очень не вовремя, — вздохнул Ренар. — Но раз ты все равно тут... не отправлять же тебя обратно без фонаря?

— Если только леди Лидделл не выдрессировала фэйри так, что он смирился и стал протаскивать ее через тени к любой цели, которую леди изволила пожелать, — Кондор недобро усмехнулся и одним глотком выпил все, что было в его чашке. И поморщился: — Ненавижу лакрицу.

***

— В большом мире все идет своим чередом, — сказал Кондор, чуть не зевнув. — А Дар, кажется, начал путать меня с почтовым голубем.

Он тяжело вздохнул и повертел головой из стороны в сторону, касаясь пальцами каких-то точек на шее.

Мы все втроем сидели на полу, парни — скрестив ноги, я — обхватив колени руками и старательно завернувшись в выданный мне плед. Ни дать, ни взять трое растерянных детишек, сбежавших ночью из собственных спален, чтобы обсудить план похода в волшебную страну, начинающуюся сразу за садовой изгородью. Ренар лениво курил, привалившись спиной к кровати, и время от времени пытался растормошить Корвина, который наблюдал за всеми нами с видом мудрого дядюшки, вынужденного следить, чтобы мы действительно не натворили глупостей.

Кондор рассказывал, устало и ворчливо, о том, где он пропадал в последние дни. Имена людей и названия мест смешались для меня уже через пару минут беседы, и я сидела и слушала, скорее из желания побыть в привычной компании, чем потому что мне правда было интересно.

Обо мне в большом мире если и говорили, то Кондор решил мне это не сообщать.

— Я не мотался столько между Альбой и Арли, кажется, с того времени, как мы с Даром вернулись в страну. Но тогда у его высочества не было в распоряжении еще трех волшебников и целого штата внутренней охраны.

За ворчанием Кондора, впрочем, можно было заметить странное воодушевление, словно вся та суета, из-за которой он сейчас снова походил на свежеподнятое умертвие, ему нравилась. Всем, кроме усталости.

— Твои методы перемещения в пространстве весьма специфичные, — сказала я, тонко и нервно улыбаясь. — И удобные. Ты же тут вроде бы один такой, с особыми отношениями с зеркалами, нет?

Маг посмотрел на меня, задрав подбородок, и оскалился.

— Спасибо, милая, я чуть было об этом не забыл, — сказал он.

Я пожала плечами, мол, всегда пожалуйста, и сделала вид, что несуществующие крошки на пледе, которые очень-очень нужно стряхнуть, интересуют меня куда больше, чем кое-чьи проблемы с вежливостью.

Кондор на меня злился. Уже меньше, чем в тот момент, когда я оказалась на пороге комнаты, но злился. Я понимала почему, но внутри себя считала, что он мог бы проявить больше сочувствия и, да, широты взглядов. Потому что в замке, думала я, все правда было иначе. Мало ли, у кого мы засиживались допоздна.

Мало ли, в чьей кровати спали в ту ночь, когда не стало Хельды.