Сначала зверек пронзительно запищал, но вместо того, чтобы испустить дух, вдруг начал расти и достиг размеров хорошей крысы. Крыс Кеннет не любил, но только он собрался уничтожить результат эксперимента, как мышь вывернулась, укусила его за палец и упала на пол. Серый негодник помчался прочь изо всех лап.

- Эй, стой! – крикнул Кеннет, ударив по мыши темным пульсаром, но даже хвост не зацепил. А когда выскочил в коридор, там было пусто, словно никакого животного не пробегало.

- Ничего, сам выберется, - буркнул Кен под нос и вернулся в лабораторию. – Результат неудовлетворительный.

Перо записало итог. Однако зелье, изменяющее размер живого существа, - это тоже открытие, и остаток вечера маг бился над тем, чтобы изучить его свойства и улучшить характеристики. Получилось неплохо. Будет, что представить на грядущей магической ассамблее. Кеннет аккуратно сложил ингредиенты и записи, а затем, довольный собой, наконец-то отправился спать.

4. 3

ГЛАВА 3

- По-вашему, она умеет любить?

- Любить умеют все, только не каждый об этом догадывается

Альфред Т., «Три ветви ивы»

Если бы у отчаяния был цвет, Эмильена сказала бы, что оно серое, как стены ее темницы. Она не знала, сколько здесь провела. Окон не было, еду приносили нерегулярно: обычно суп, больше напоминавший помои, или кашу, лежавшую комом. Сначала Эмми отказывалась от еды, но голод оказался сильнее, и вскоре суп и каша уже не вызывали никакого отвращения. Невкусно, да, но есть можно.

Ее выводили только на допросы: сначала часто, потом все реже и реже. Спрашивали, кто приходил к ним в дом, с кем общались родители, что говорил отец о его величестве. Эмми сначала старалась ответить, а потом твердила лишь одно: «Не знаю, ничего не знаю». Она уже поняла, что отца подозревают в заговоре, только какой из него заговорщик? Глупости! Чей-то навет, ошибка! Ей хотелось кричать об этом, но кто бы услышал?

А потом за ней пришли. Поначалу Эмильена решила, снова поведут на допрос, только вместо этого ее вели по лестнице все выше, выше. Затем усадили в экипаж, и с обеих сторон сели мужчины в черной форме. Ее казнят? Эмми вскрикнула, забилась, но мужчины схватили ее за руки, наверняка, оставляя синяки, и заставили сесть смирно. Окна экипажа не были закрыты занавесками. Она смотрела на знакомые с детства улочки, которые так любила, и чувствовала, как далека она теперь для людей, бредущих по этим улицам. Чужая! Преступница, которая ничего не совершила.

Следом экипаж выехал на главную площадь, и Эмми поняла, почему окошки не стали закрывать. Головы… Они были насажены на железные штыри, установленные у лобного места, где обычно казнили преступников. А когда Эмильена узнала среди казненных отца, она закричала, забилась. Стражники перехватили ее, усадили обратно на скамью.

- Рот закрой, - рявкнул тот, что сидел справа. – Иначе к ним присоединишься!

И Эмильена зажала рот руками, чтобы сдержать крик. Она шумно всхлипывала. Казалось, сейчас потеряет сознание, но даже в этом ей было отказано. А затем экипаж свернул к дворцу. Что происходит? Зачем ее туда везут?

Впрочем, подвезли узницу не к центральному входу, а к черному. Вытащили, как куль с мукой, проволокли по коридору, не дав даже шанса переставлять ноги, затем – вверх по лестнице. Эмильену втолкнули в комнату – достаточно скромную, как для дворца, усадили в кресло, а затем стражники замерли у нее за спиной, ожидая кого-то.

Ждать пришлось недолго. По ощущениям, около четверти часа. В коридоре послышались шаги, дверь распахнулась, и Эмми не поверила своим глазам. Перед ней стоял король! Родителей редко приглашали во дворец, и Эмильена видела его величество Людовика раза три, не больше, а теперь впервые он стоял так близко. Высокий, мужественный, опасный…