– Мужчина, помогите мне, пожалуйста!

И в ту же секунду застыла.

«Мужчиной» оказался Самохин Максим Владимирович. Красная куртка, красная спортивная шапка, настороженный взгляд. Вообще не рыцарь.

– Что вам нужно? – Максим Владимирович не выказал никакой радости от того, что увидел Васю.

Вася передумала прыгать и разлетелась навстречу Максиму Владимировичу:

– Максим Владимирович, как хорошо, что это вы! А вот вы же спортсмен, да? Значит, вам не составит никакого труда перегнуться через перильца и достать мой…

– Какие еще перильца? – попятился Максим Владимирович.

– Да вот же! – Вася подвела его к парапету и указала на лед. – Видите, там, да сюда смотрите, вон телефон лежит! Так это мой.

Во взгляде Максима Владимировича читался вопрос: а почему ваш телефон лежит там, а не в кармане или в сумке, как у нормальных людей?

– Да вышло так, – пожала плечами Вася, – я уток кормила, и телефон случайно выскочил у меня из рук.

Максим Владимирович вдруг стал к ней принюхиваться.

Вася смутилась и непроизвольно отступила на шаг. Она и сама к себе принюхалась: что со мной не так? И тут вспомнила, что перед прогулкой забегала в парфюмерный отдел, где продавщица побрызгала ее модным парфюмом, напоминавшем, ой…

– А вы вообще трезвая? – в лоб спросил Максим Владимирович. – Телефоны в пруд бросаете, и пахнет от вас, уж извините, коньяком.

– Чтооо? – взревела Вася. – Вы о чем вообще? Да я максимум, что себе позволяла в последние сто лет, так это глинтвейн!

Подумав, Вася бросила в пространство довольно странную, но ей самой казавшуюся убедительной фразу.

– Я вообще не пью. А даже если пью, то закусываю эклерами.

Но во взгляде Максима Владимировича по-прежнему читалось недоверие. И вдруг он что-то как будто бы понял.

– Аааа, – протянул Максим Владимирович, – вы это специально, да? Узнали, что я регулярно прогуливаюсь здесь в обеденное время, и все подстроили?

– Что? – не поняла Вася.

– Ну бросили телефон на лед, и…

– И? – У Васи даже волосы встали дыбом, как шерсть у кошки. – Ну что?

– Чтобы меня подкараулить и закадрить?

– Да ты себя видел? Закадрить? – Вася заклокотала, как взбесившийся чайник. – Да я… да ты! Да вы вообще, что ли? – от волнения Вася скакала с «вы» на «ты», как блоха. – Я в это место все время хожу, батоны специально покупаю, уток кормлю, им холодно, голодно. А вам уток не жалко, что ли?

Максим Владимирович изумленно глядел на нее и молчал.

– Конечно, вам людей-то не жалко, что утки! – с горечью заключила Вася.

Ей показалось, что Максим Владимирович как-то колеблется и что он еще все-таки мог бы стать рыцарем.

– Мне очень нужен телефон именно сейчас, – сказала Вася, – там человек в роддоме! Мой бывший муж переживает из-за родов, это серьезно, понимаете?

Глаза у Максима Владимировича сделались как блюдца.

– А кто рожает? Ваш бывший муж?

– Ой, да не важно, – махнула рукой Вася, – короче, я должна быть с Толей на связи.

– Ну и будьте, я-то при чем, – Максим Владимирович посмотрел на часы, – у меня вообще обеденный перерыв закончился. Мне на работу пора.

Он отверг свой последний шанс стать рыцарем – смял его, выбросил в урну и всем видом продемонстрировал, что уходит.

Вася махнула рукой: ну идите, идите, век славных рыцарей прошел, вот они, современные мужчины в действии!

– Да я лучше прыгну на этот лед, убьюсь об него, но вас просить ни о чем не буду! – пробормотала Вася.

Она решительно сняла пуховик, бросила его на лавочку к батонам и перегнулась через перила набережной.

– Стойте! – Максим Владимирович подскочил к ней. – Лед проломится, идиотка вы этакая. Ладно, я попробую достать.