– В них я не очень верю, а вот в твою версию более чем. Сам к тому же выводу пришел.

Я приподнял красное тяжелое покрывало и проверил, застелена ли кровать. Все было на месте, причем белье поражало своей белизной и качеством. Нет, на гостях тут явно не экономили.

– Живые, – понюхала цветы, стоящие в хрустальной вазе с золотыми вензелями, девушка. – Пахнут. Очуметь!

– Ага, и их четыре штуки, чтобы лишних иллюзий не возникало, – усмехнулся я, проходя в ванную комнату и застыв прямо на пороге. – Так, тут вроде все тоже на месте. Елки-палки, подобные краны в музее надо выставлять как шедевры сантехнического творчества. Интересно, это латунь или медь?

Я такое только в кино видел. Глубокая ванна матового голубого оттенка и упомянутые мной массивные краны, которые хотелось рассматривать, как картины. Они были изукрашены тончайшей… Резьбой, что ли? Или как такое называется?

Пооткрывав шкафчики и убедившись, что тут в достатке разных шампуней, гелей и кремов, я вернулся обратно в номер.

– Надо же, меню доставки тут нет. – Инна тем временем взяла с прикроватной тумбочки, на дверцах которой один амур целился в другого, как бы подразумевая, что и в их цехе ведется конкурентная борьба, массивную кожаную папку и теперь изучала ее содержимое. – Кнопки вызова сотрудника тоже, звонить надо, представляешь? Прямо по телефону, как в старые времена. Причем вот этот номер, который первым стоит, похоже, наш. Если что – ноль двенадцать. А ресепшен – ноль ноль один. А у Аристарха, наверное, ноль ноль семь. Он эдакий артритный Джеймс Бонд. На минималках…

– Продиктуй мне состав папки, – попросил я ее, доставая из кармана небольшой блокнот и карандаш, прихваченные мной из нашего шкафа. – Количество документов, все такое.

– Зачем?

– Есть у меня одно предположение. Может, и ошибаюсь, но кто знает? Просто сделай, как я прошу.

– Думаешь, специально могли чего-то в других номерах не доложить? – глянула на меня напарница. – А чего? Запросто.

– Молодец, – абсолютно искренне порадовался я услышанному. – Ловишь на лету.

– Еще кто у кого учиться будет, – задрала нос девушка. – Я тоже, знаешь, на том свете не ерундой занималась.

– Именно! – Я направил на нее указательный палец. – Мы договорились – правду за правду.

– Развелась, потому что развелась, – передернула плечами собеседница. – Заскучала. Икра – это здорово, но иногда хочется шаурмы. Пиши. Та-а-ак. Лист один – список телефонов.

Не петербурженка, получается. Та бы сказала «шавермы».

– Про шаурму – это как раз понятно, – записав все, что она диктовала, продолжил я беседу по душам. – Кем работала-то?

– Стрингером.

– Теперь ты переведи.

– Я добывала сенсации, – не стала юлить или темнить Инна. – Какие-то раскручивала сама, какие-то продавала порталам или небедным блогерам. Хорошая сенсация всегда востребованный товар, причем независимо от того, к какой сфере жизни она относится. «Звезды» всех калибров, корпоративные войны, громкие аферы – да мало ли чего каждый день на свете происходит? И если ты окажешься первым на раздаче, то ты всяко копеечку на жизнь добудешь. Кто-то скажет – грязные деньги. Я так не считаю, просто у каждого свой взгляд на одни и те же вещи.

Мне показалось, она чуть напряглась. Как видно, частенько люди пинали ее за то, чем она зарабатывает себе на жизнь, и сейчас от меня Инна ждала того же. Но – нет. Я с ее последней фразой согласен, ибо сам не ангел и от других того же не требую.

– Работа как работа, – произнес я. – Причем наверняка сильно нелегкая и с неслабой конкурентной борьбой. Да и рисковая временами, наверное?