— Какие это мы незнакомые, Алеша? — возмущенно ахнула Ксения. — Почти семья!

— Да, семья, — вдруг подал голос Роб, который уж слишком долго молчал. — И от нас ничего скрывать не надо. Ты же знаешь, Алексей, я лжецов не люблю.

И по спине моей прошел холодок. Показалось, что Роб все понял. Раскрыл нас. И вот уже сейчас Островский выкинет нас с Анечкой и Снежкой прямо на улицу, на мороз. За то, что разрушила его бизнес.

— Знаете, как мы поступим? — беззаботно предложила Ксения. — В эту субботу мы с мужем ждем вас с Анечкой у нас в гостях. Мы покажем вам новый ремонт, а вы нам — семейный фотоальбом.

— Альбом? — тут голос Островского осел до баса.

— Да, альбом. С семейными фотками, — Ксения с мольбой уставилась на меня. — Умираю, как хочу увидеть твой девичник!

У Островского задергался глаз:

— Не думаю, что через три дня мы можем…

— Леша, — стальной холодный голос Ричардсона заставил меня выровняться по струнке, — неужели ты хочешь расстроить мою жену? Когда Ксения расстраивается, расстраиваюсь и я. Зачем тебе мое плохое настроение?

Залпом допив стакан, Островский ударил им об стол и рявкнул:

— Не за чем. Мы придем. С альбомом!

3. Глава 3

Под предлогом поменять подгузник Анечке, нас со Снежкой увели в соседнюю комнату. Только дочери я так и не коснулась. Босс спихнул ее на няню, а меня за локоть заволок в ванну. И дверку запер изнутри.

— Ты вообще знаешь, кто такой Роб Ричардсон?! — красный, словно сам Дьявол, Островский шагал на меня уверенной злой поступью.

— Нет… — испуганно отступала назад. А потом уперлась в холодную плитку и застонала от страха. — Не знаю! А надо?

— Вообще газет не читаешь? В бункере жила!? — к стенке «муж» меня все же прижал. И в прямом, и в переносном смысле. И выглядел при этом так, будто еще секунду и он достанет из кармана дробовик, не оставляя от меня и следа. — Входит в топ пять самых зажиточных людей десятилетия. Денег — куры не клюют. Да он их буквально разбрасывает!

И тут в моей голове все пазлы сошлись! Понимающе кивнув, я раскусила план Алексея Геннадьевича:

— На деньги хочешь его развести?

— Не развести! А продать свой трастовый фонд, — Островский бросился к умывальнику, начиная обливать себя ледяной водой. Мне стало легче дышать, когда резкий аромат мужских духов перестал душить. — Он убыточный стал последний год. А старик в этом ничего не понимает… Хочет быть на ровне с молодыми бизнесменами. Что ему? Миллиардом больше, миллиардом меньше…

— Ты хочешь развести кого-то на миллиард?! — ноги резко слушаться перестали. С ужасом я осела на край ванной и зарылась лицом в ладони. — Мамочки… Нас всех посадят!

Мужчина подошел ко мне, присел рядом и накрыл щеки своими ледяными ладонями. Черные глаза заглянули прямо в душу:

— Женя, я никого не развожу. Это официальная деловая сделка. Ричардсон со своими возможными быстро выйдет в прибыль. Это бизнес. Тут все хитрят и выкручиваются.

Могла ли я верить почти незнакомому мужчине? Только сейчас поняла, на какую авантюру подписалась… На кону стояли не только моя жизнь, но и, что самое страшное, благополучие дочери!

— А жена-то тебе зачем? — я ощутила, как по щеке скатилась слеза. Напряжение сделало свое дело. Островский стер мокрую дорожку своим пальцем, а потом приободряюще улыбался. Я впервые видела его таким… Человечным что ли? В животе появилось странное томление, как будто газики.

— Для отвлечения внимания. Ричардсон доверяет семейным парам больше, чем беззаботным холостякам, — впервые Островский говорил честно. — Тем более, я и правда ляпнул ему про жену и ребенка. Если он узнает, что все ложь, то нашей сделке конец.