— Это у нас взаимно! — резко затянув его галстук на максимум, я заставила муженька покраснеть и начать задыхаться, хватаясь за шею. Ничего! Пусть знает, что бывает, когда обижаешь молодых мамочек. — Смотри мне, Леша. Обманешь мою дочь — пинай на себя.

Наверное, именно в тот момент Островский впервые посмотрел на меня иначе. Не как на дурочку из переулочка, которой посчастливилось стать его женой, а как на женщину, с мнением которой желательно считаться.

Вышли мы к гостям довольные. Островский заключенной сделкой, а я — хорошим будущем Анечки.

— Нам пора, уже не дождусь новой встречи с Женечкой! И зачем было такое сокровище прятать? — с грустным видом сообщила нам Ксения, а потом притянула меня к себе и тихо шепнула на ухо: — Классно справляешься!

И вроде ничего такого, но… Я насторожилась. Может, Ксения изначально знала, что все вокруг — сценарий не по Станиславскому?

— Боялся, что украдут, — Островский жадно притянул меня к себе. Горячая рука прожигала талию. Голова тут же закружилась! — Да и Женечка у нас человек не публичный. Правда, любимая?

«Любимая»… Меня так даже муж никогда не называл. Стало горько и тоскливо.

— Правда, любимый! — зачем-то выпалила я, а потом еще и улыбнулась Островскому. Пауза затянулась, как вдруг Ксения воскликнула:

— Горько молодым! Горько!

— Горько! — присоединился Роб, стуча своей длинной тростью о пол.

Я поймала взгляд Снежки. Она была напряжена, переводила внимание с меня на Алексея. Секунды тянулись долго, я в растерянности думала, как вежливо отказать гостям.

Вдруг Островский жадно смял мои щеки, а после накрыл мои губы своими. Горячо и бескомпромиссно! Так, что коленки подкосились, а над головой бабочки запорхали! Меня никто и никогда так не целовал… Я даже забыла, что делает это почти незнакомый мужчина.

Когда Островский отстранился, я, пошатываясь, провернулась к гостям. Лишь на секунду, крохотное мгновение, мне показалось, что Ксения испепеляет меня взглядом полным жгучей ненависти и презрения. Но стоило моргнуть, как та снова улыбается. Видимо, показалось…

****

— Что значит «у меня нет фото с девичника»?! — голос Островского звенел на весь дом. От рыка сердце из груди вырывалось.

— Ну… — Снежка в ужасе пятилась назад. А за спиной ее караулил Бес. Как цербер — всегда наготове. — У меня был парень, мы нехорошо расстались — изменил!

— Мне. Плевать, — красный, как рак, Островский грубо сорвал с себя галстук и отшвырнул в сторону. — Где фото?!

Прижимая к себе Анечку, я вжалась в диван. Мечтала, чтобы вспышка гнева нас никак не коснулась.

— Так я и рассказываю! — Снежка уже почти рыдала от страха. — Он мне изменил, я его ноутбук со всеми вещами в окно выбросила.

— И, — из ушей Алексея уже почти шел пар, а волосы на голове встали дыбом и напоминали ежик, — там были фото?

— Нет же! Ой… — Снежка вдруг вписалась в Беса. А он, несмотря на ее застенчивость, с места не двинулся. Прожигал взглядом Островского, в нем так и читалось: «Обидеть девочку не дам!». Ну, подруга за бугая и спряталась. — У него остались мои ключи от квартиры. Он пробрался, когда я была на работе, и учинил полный беспредел! Фото все перерезал, телефон с ноутбуком разбил, одежду выбросил, цветы в горшках разбил…

— Ты в полицию обращалась?! — Бес, черный от злости, повернул подругу к себе и встряхнул. — Его посадили?

— У нас дом доисторический, там камер нет. Никто из соседей его не видел. Даже дело заводить не стали, — Снежка прижалась к Бесу и зарыдала в голос. Тот же с радостью обнял ее своими огромными ручищами. Я даже дышать перестала. Боялась, что раздавит.