Ее пламенную речь прерывает стук в дверь. Я поворачиваюсь на звук и наблюдаю за тем, как девушка в белом халатике входит в кабинет со свертком в руках.

— Вот, только что поел, так что спать будет всю дорогу. – Она подходит ко мне с широкой улыбкой на лице и пытается вручить «конверт», внутри которого находится розовый и немного страшненький ребенок. Мать его вроде ничего такая, наверное в отца пошёл. 

— Нет, нет, — поднимаю ладони вверх, отказываясь брать мальчика на руки, а потом обращаюсь к заведующей роддома: — Послушайте, произошла и в самом деле небольшая путаница. Меня тоже зовут Максим, но я не отец этого пацана, поэтому не собираюсь забирать его. Если нужны деньги – пожалуйста, я готов дать их, но такую ответственность на свои плечи брать точно не буду. Да и что мне с ним делать? Давайте я попробую отыскать каких-нибудь родственников Ирины либо настоящего отца, и пусть они заботятся о нем.

— Молодой человек, вы окончательно запутали меня. В прошлый раз вы не отрицали, что это ваш сын, в этот раз вы говорите совершенно другое. Что мне делать с ребенком? Вы можете определиться наконец-то? 

— Пусть за ним кто-то присмотрит. Я заплачу. И если можно, я хотел бы забрать личные вещи Иры, телефон и документы. Мне нужно связаться с ее родными. Я оставлял вам сумку в прошлый раз, помните?

Заведующая поджимает губы. Недовольно смотрит на меня. Вздыхает. Она явно недовольна  сложившейся ситуацией, и мой отказ забирать ребенка добавил ей головной боли.

— Да, конечно. Марта, принеси, пожалуйста, вещи Антоновой.

— А… а ребенка куда, Евгения Александровна? — растерянно спрашивает та. 

— Обратно в палату, слышала же: отец вдруг оказался ненастоящим отцом, — язвительно отвечает она, определенно не поверив мне. — Попросите кого-нибудь из мамочек пока что кормить мальчика.

Несколько мгновений она молчит, задумчиво смотря в спину Марты с ребенком, а когда за ними закрывается дверь,  вновь переводит на меня свой цепкий недовольный взгляд.

– А вы, Максим, надеюсь, как можно быстрее найдете родственников вашей… "не жены".

— Конечно, — киваю в ответ и чувствую, что этот отпуск пройдет весело. Неделя, как вернулся, а все стало только хуже.

Я молча жду, пока медсестра принесет мне вещи Ирины, прощаюсь и выхожу на улицу. В нос ударяет свежий воздух, стирая собой больничный запах. Через дорогу замечаю аптеку, первым делом покупаю все по списку и возвращаюсь на территорию больницы, пытаясь найти нужный корпус. Добрых полчаса жду доктора, потом вполуха слушаю о том, что он говорит, и когда мне надоедает эта болтовня – просто спрашиваю, сколько денег нужно. На этом вопрос исчерпан.

К машине возвращаюсь на взводе, весь день пошел наперекосяк из-за этой горе-роженицы, нервно вытряхиваю содержимое женской сумочки прямо на соседнее сиденье и нахожу смартфон. Последней модели, как и у меня. Нехило. Подключаю к зарядке и разочарованно стону. Пароль. Либо отпечаток пальца. А у меня нет ни того, ни другого. Что ж, ладно, значит — не судьба. Придет в себя, сама найдет и родственников, и отца ребенка. Не будет же она и в самом деле целый год валяться без сознания?

Я возвращаюсь домой поздно вечером. Сначала пересекся с несколькими друзьями, а потом долго кружил по городу в раздумьях, все поглядывая на соседнее сиденье. Антонова Ирина Николаевна, двадцать семь лет, прописана в какой-то дремучей глубинке. Так указано в паспорте. Не замужем. Владеет черной «Тойотой» десятого года. Зарегистрирована частным предпринимателем и держит цветочный магазинчик, как и рассказывала Вика. Обычная девушка, на аферистку не смахивает, да и из дома ничего не пропало, разве что мебель из  кабинета.