– Добрый день. – От неожиданности я резко жму на кнопку «СТОП» и чуть не вылетаю с тренажёра.

– Вам бы подъехать к нам, неделя прошла, а вы ни разу не навестили ни жену, ни сына. Можем на завтра назначить выписку, если у вас получится.

– Выписку? На завтра? – Мое сердце забилось чаще. Ну слава богу, жива.

– Да, конечно, можно к одиннадцати?

В моей квартире остались вещи Иры, у меня к ней еще полно вопросов, поэтому лучше перехватить ее у роддома, чтобы не сбежала. Все-таки история мутная, и я бы хотел немного больше ясности в этом всем.

– Отлично, тогда буду вас ждать. — Женщина отключается, а я только сейчас понимаю, в каком напряжении находился все эти дни и как свободно дышать стал сейчас. 

Я подъезжаю к роддому ровно в одиннадцать. Сначала стою рядом с крыльцом, ожидая Иру с ребенком. Все-таки все ее вещи остались в моей квартире, поэтому как бы мне ни хотелось, а увидеться бы нам пришлось в любом случае. Не считая, конечно, того факта, что я все еще ожидаю от девушки внятных объяснений по поводу ее длительного присутствия в моем доме.

Проходит пять минут, потом десять, пятнадцать, я уверен в том, что не смог бы упустить из виду девушку с огненными волосами, выходящую из единственных дверей в этой части здания, но после двадцати минут ожидания все-таки начинаю сомневаться в том, там ли я жду ее. Подхожу ближе, поднимаюсь на крыльцо и заглядываю внутрь через стеклянную дверь. Пусто. Лишь уродливая фигурка аиста с корзиной в клюве, способная напугать даже взрослого человека, не то что младенца.

Обхожу здание и нахожу приемное отделение, к которому привозил Иру. На смене, к моему удивлению, все та же медсестра. Сидит над неизменным журнальчиком и что-то подсчитывает на калькуляторе.

— Простите, мне бы к заведующей. Она мне звонила.

Девушка окидывает меня цепким взглядом.

— Вы папочка, что ли?

— Можно и так сказать, – кривлюсь я, пряча руки в карманах.

— Сейчас наберу.

Через несколько минут меня провожают в тот самый кабинет, правда, в этот раз я уже не настолько шокирован происходящим, могу трезво мыслить и воспринимать информацию.

— Добрый день, Максим, — улыбается женщина. Я пытаюсь вспомнить ее имя, вертится на языке, но память предательски молчит. — Присаживайтесь.

Она открывает толстую тетрадь с записями, проходится взглядом по кривому почерку, поглядывает на меня, что-то бубнит себе под нос и выписывает несколько слов.

— Вот, — протягивает мне клочок бумаги, — эти лекарства нужно будет еще купить для Ирины.

— Да, конечно, без проблем. — Я вглядываюсь в слова, пытаясь разобрать, что там написано, но бесполезно.  

— Я отправляла историю болезни вашей жены специалисту из другого города, шансы на поправку велики. — Она медлит, делает длинную паузу, поджимает губы — обычно так себя ведут перед тем, как собираются сообщить что-то плохое. – Ирину перевели в отделение в соседнем корпусе, там есть все, что нужно для ее лечения. Я дам вам номер Олега Викторовича, ему занесете препарату и будете держать связь. Он сейчас занимается лечением вашей жены. 

— Подождите, – растерянно произношу я, теряя суть разговора, — это, должно быть, какая-то ошибка. Вы ведь сами мне вчера по телефону сказали, что сегодня ее выпишут.

— Ребенка выпишут. Ирине… Что ж, не буду ходить вокруг да около, скажу правду: позавчера Ирине стало хуже. Мальчик здесь уже восемь дней, у него прекрасное здоровье, никаких отклонений, за ним присматривает персонал, но что, если это затянется на месяцы?  Никто не может спрогнозировать, когда она очнется. Это может произойти через неделю, а может через месяц. Здесь все индивидуально. Думаю, вашему сыну будет гораздо лучше дома, в окружении любящей семьи. Да и вам, наверное, уже не терпится увидеть малыша.