– Я всё понимаю. Мне искренне жаль, что доставили вам неудобства, – лепетала я, силясь понять, что ему нужно. Я извинилась. Деньги ему, что ли, предложить? Так сказать, в качестве моральной компенсации?

– Вы чего-то не понимаете, – проникновенно посмотрел он мне в глаза, и на губах у него расцвела нехорошая улыбка. – Нельзя ворваться, сделать громкое заявление, а потом – в кусты. За всё нужно отвечать.

– Я к вам не врывалась, – попыталась оттявкаться я.

– Да что вы? – ещё наглее ухмыльнулся этот тип.

– Ну, в том смысле, – начала оправдываться я, понимая, что в чём-то он прав: я всё же да, ворвалась без приглашения, – что произошло недоразумение. И в этом нет моей вины. Предлагаю закончить дискуссию. Мы уедем, вы забудете обо всём, как о кошмарном сне, помиритесь с невестой, и каждый будет жить своей жизнью, как и раньше.

– Вы чудовище, Алиса. Вы предлагаете лоботомию – забыть, что у меня есть дочь? Как вы себе это представляете?

– Ну, вы же столько лет жили и не тужили? – постаралась разговаривать как можно спокойнее, но где же столько сил и выдержки взять?

– Может, потому что был в неведении?

В его словах прослеживалась определённая логика – не могу не признать, но отступать – тактика плохая, потому что… особых проблем не видела: многие мужчины не горят желанием взваливать на себя ответственность за детей, которых они зачали случайно.

– Возможно, она не ваша дочь, – сказала осторожно.

– А возможно, моя. И поэтому, пока этот очень важный момент не прояснится, Маша никуда отсюда не поедет.

Я вдруг поняла, что устала. Сил нет. Ну, не драться же мне с ним? Но всё же попыталась спорить.

– Вы не имеете права нас здесь удерживать!

– Вас – нет. Как говорится, вон бог, а вон порог. А ребёнка – вполне. И уж если подтвердится, что Маша моя дочь… То прав у меня побольше будет, чем у вас. К слову, можете вызвать полицию – не запрещаю. И будем уже официально бодаться.

Только полиции мне и не хватало для полного счастья. Я посмотрела на господина Алексеева взглядом затравленного кролика. Уверена, что именно так и никак иначе. Он загнал меня в угол. Будь я собакой, укусила бы от отчаянья. Но я всё же заяц – трусливый, короткохвостый, ушастый.

– Я никуда отсюда не уйду! – выкрикнула я от отчаяния. – Без Маши не уйду! И попробуйте только выставить меня вон!

Судя по выражению лица, господин Алексеев всерьёз подумывал, как меня сбагрить. А потом что-то в нём поменялось. Он улыбнулся ещё гнуснее, чем до этого.

– Будете сопротивляться? – спросил он с кривой ухмылкой на губах.

– Буду!

– Понял, – важно кивнул он. – Тогда займись блинчиками, женщина! – скомандовал нагло и с явным наслаждением открыл кран, смывая муку с рук.

А что я? Я сидела, открыв рот. Возмущалась, но и пикнуть не посмела.

– Блинчики! Блинчики! – скакала козой вокруг Масяня.

Какой позор. Мы собачились при ребёнке. Хорошо, наверное, она не всё поняла. Я надеялась только на гибкость детского ума и умение забывать ненужное. Вряд ли наши взрослые разговоры были ей интересны.

9. Глава 9

Евгений

Она похожа на офисную мымру. В хорошем понимании этого слова. Слегка безликая в строгой прямой юбке, деловом пиджаке и белоснежной, слегка помятой блузке с рядом пуговок под самое горло.

Но это на первый взгляд. Достаточно в неё вглядеться, чтобы понять: красивая. Неброская, но какая-то утончённая красота. Ни грамма вульгарщины. Ни капли чего-то лишнего. Словно слеплена из цельного куска: чуть бледная кожа, правильные черты, высокий лоб. Густые тёмные волосы пострижены в короткое каре, но ей идёт.