– Нет! – упёрлась ладошками в мою грудь Масяня. – Я останусь с папой!

Это было сродни нокдауна – очень сильный удар. На ногах я устояла, но стояла, оглушённая и почти беспомощная. Больно, до звёзд в глазах.

– Устами младенца глаголит истина, – ударил по барабанным перепонкам мужской низкий голос. – С чего вы взяли, что ворвётесь ко мне в дом и уволочёте ребёнка?

– Ну, хотя бы потому, что я её опекун, – выпрямила я спину и посмотрела мужчине в глаза. Это оказалось не так-то просто сделать: Масяня брыкалась, а я пыталась удержать её на руках.

– А где же вы шлялись, опекунша, когда какая-то ведьма сбагрила мне Машу и смылась в неизвестном направлении?

По голосу, что сочился ядом, я поняла: просто не будет.

– Поставьте ребёнка на пол! – скомандовал он, и я невольно подчинилась.

Машка тут же умчалась куда-то, спряталась от меня. Маленькая предательница. Я возилась с ней с того дня, как она появилась на свет – помогала Полине. Я взяла на себя ответственность, когда Поля от нас ушла в мир иной. Я старалась, чтобы Масяня ни в чём не нуждалась. Год – срок маленький, конечно. Но здесь она пробыла сутки, и уже не хотела никуда уезжать. Чем, спрашивается, чужой мужчина лучше, чем я? Как, собственно, за несколько часов он заслужил безграничное доверие ребёнка, а я – нет?

Горько и больно. И несправедливо.

– Ну, и не мешает всё же объясниться, наверное, А-ли-са! – снова этот голос, полный сарказма и яда.

Я кинула на мужчину взгляд, полный негодования и задохнулась. Выглядел он… странно. Всклокоченный, весь в муке. Стыдно, но в этот самый драматический момент я хихикнула. Евгений зыркнул на меня предупреждающе, но какой там… Разве можно удержаться?

– Не вижу ничего смешного, – произнёс он с угрозой.

– Простите, – бормотала я, – извините, – задыхалась от смеха, безуспешно пытаясь вытереть выступившие слёзы и хоть как-то остановиться. – Это нервное.

Недалеко от правды, но выглядит некрасиво – согласна.

Он молча схватил меня за руку и поволок куда-то. Я безропотно пошла за ним вслед, с ужасом думая, что не успела ни раздеться, ни разуться. У нас в доме так не принято – ходить в обуви с улицы, но этому богачу, кажется, всё равно.

– Раздевайтесь! – рявкнул мужчина.

Прозвучало двусмысленно, но испугаться я не успела.

– Блинчики! – потребовала Масяня, вынырнувшая неизвестно откуда.

Мужчина застонал в голос. Ну, да. Всё с ним понятно. И внешний вид его тоже теперь объясняется просто. Он собирался печь блины? Мило. Но, по всей видимости, дебют не удался: на кухне хаос, тесто комками. Представляю, что было бы, успей он его на сковородку вылить.

Я сняла куртку и сапоги. Тапочки мне, естественно, никто не предложил, но я и не обиделась. Я на вражеской территории, и меня здесь не ждали.

– Простите, – ещё раз извинилась по инерции, украдкой оглаживая строгую юбку. Можно подумать, мне собеседование проходить. – Нам действительно стоит объясниться. Давайте знакомиться, – выдохнула я. Надо же с чего-то начинать диалог. – Меня зовут Алиса, я – родная тётя Маши и опекун. Произошло страшное недоразумение. Та ведьма, как вы выразились, – моя сестра Ирина. Я попросила её присмотреть за Масяней. И я не шлялась, а работала – ездила в командировку. Мне жаль, что на вас всё это свалилось. Считаю, инцидент исчерпанным и ещё раз прошу прощения. Я заберу Машу, и мы уедем.

– Постойте, постойте, – остановил мою пламенную речь мужчина. – Вы серьёзно считаете, что можете врываться в моё личное пространство, заявлять, что Маша – моя дочь, а потом – простите-извините – и на этом инцидент исчерпан? Вы за кого меня принимаете? Я, между прочим, с невестой поругался.