— Мама!!! — кого-то там явно режут.

— Что у вас там? — обеспокоенным голосом откликается мой строгий работодатель без лифчика.

Извинившись, протискивается между мной и стеной, в плане легкого соприкосновения отдавая предпочтение последней. Не очень-то я ей приятен.

Может, и хорошо?..

Служебных романов у меня, если не считать лучшего друга Серегу, никогда не было. И начинать не стоит.

— Что у вас случилось?

В светлой прихожей стоят трое абсолютно непохожих друг на друга детей.

— Он плюнул на мою пентаграмму! — визжит черное пятно черными губами. — Я его ненавижу. Я его прокляну!

— Леон… Зачем ты…

Истерика продолжается уже с редкими всхлипами.

— Он ее… перекрестил! — хнык. — Мама! — еще один. — Перекрестил мою пентаграмму дьявола!.. Это неуважение, — хнык-хнык.

— К дьяволу? — спрашиваю хмуро.

— Ко мне!

Привалившись плечом к стене, засовываю ладони в карманы джинсов и молча изучаю объекты будущей охраны. Назову их просто: «А», «В» и «С». Чтоб не заморачиваться.

— Леон, ты правда это сделал? — растерянно произносит моя начальница.

Объект «А» — долговязый худой паренек с длинной русой челкой — хмыкает и скидывает рюкзак с курткой прямо на пол.

Владычица подольских складов тут же бросается все убирать.

— Через десять минут встречаемся на кухне. Будем ужинать, — сообщает своим отпрыскам.

— Я спать, — произносит парень, не обращая на меня никакого внимания.

— Ты не уснешь. Сатана за тобой уже выехал! — орет на него объект «В» — девчонка-подросток, которой он что-то там испортил.

— Удачи ему. Не скопытиться в пробках, — шлепает по лестнице.

— Ненавижу тебя!.. Дурак.

М-да.

Видок у Бэшки — атас.

Все черное: плотные колготки, короткая юбка, водолазка, на которой болтается блестящий сатанинский крест. Длинные окрашенные волосы. Пялюсь на лицо. Глаза, как и губы, подведены угольно-черным, а на голове кепка.

Сдерживаю смех, когда читаю надпись на ней.

«Я ГОТ».

Это, видимо, для совсем тупоголовых, кто так и не понял.

— Мама, это несправедливо!.. Я эту пентаграмму всю математику рисовала. Идеальная пятиконечная звезда. Не отрывая карандаша от бумаги сделала.

— Эльза. Мы ведь договаривались, что твои увлечения не будут влиять на учебу!

— Они и не влияют, — фыркает Бэшка, отправляя ботинки в стену. — Я что с Сатаной, что без Сатаны математику не понимаю.

Пока они продолжают препираться уже в гостиной, замечаю у порога объект «С», который завороженно на меня смотрит.

В глазах рябит от обилия розового — кружевная шапка с брошкой, стеганое пальто и лакированные ботинки. Под шапкой — светлые кудри.

— Пльивет, а ты пльинц? — спрашивает она, игриво склонив голову.

— А похож? — намеренно строго хмурюсь.

Внимательнее изучаю личико размером с мою ладонь.

По факту — полную копию матери. Будто в масштабе один к пяти уменьшили и веселую улыбку вместо вечно поджатых губ прикрутили. У них обеих узкий лоб, янтарного цвета глаза, обрамленные загнутыми ресницами, и румяные щеки. Еще носы… Кнопкой.

Цешка прикрывает рот ладошкой.

— Нет, не похож, — выносит вердикт.

— А на кого похож?.. — щурюсь.

— На папу пльинца.

Вздыхаю.

Возраст.

Что поделать?..

Семейство Побединских плавно перемещается на кухню, я следую за ними. Каждому выделяется по тарелке со странным зеленым пирогом и по стакану молока.

Останавливаюсь у окна и изучаю просторный сад. Услышав голоса, оборачиваюсь.

— Опять шпинат? — уныло тянет парень. Уличную одежду он сменил на огромные шорты и футболку. — А можно пиццу заказать?..

— Нельзя, — взяв его за плечи, улыбается итальянка.

— Давайте шпинат скормим Элькиному Сатане, чтоб ему поплохело.