— Я с армейки курю… — приподнимает брови. — Даже жена за пятнадцать лет не отучила.

— В таком случае скажете мне спасибо, — сдабриваю слова улыбкой, словно пирог тростниковым сахаром посыпаю.

— Спасибо, — вновь опускает глаза.

— Не благодарите.

— А это что?.. Порча имущества…

— Вы сказали Василисе, что готовы переехать к нам только со своей собакой. Она у вас большая?..

Спецназовец задумывается, а затем оборачивается. Туда, где на дизайнерской леопардовой лежанке отдыхает Джессика — мой племенной йоркширский терьер с золотой заколкой на лбу.

Джес у нас «супермини». Мамина маленькая девочка с блестящей шерстью шоколадного окраса и умными глазками.

Умиляюсь, глядя на нее.

Терпеть не могу больших собак.

— Чуть больше вашей, — Отец задумывается, откашливается и машет ладонью.

Как сказала бы моя младшая дочь — лепит правой рукой «фонарик».

— Ну вот, — улыбаюсь. — Конечно, я хочу быть спокойна за свое имущество. Обещаю, если что-то пойдет не так, я вычту из вашего штрафа амортизацию, Влад. Как вы понимаете, с тремя детьми в моем доме из нового только антидепрессанты. И те долго не задерживаются.

Смеется.

— Окей. Так… Вы… — морщится, тужится, но по имени не называет. — Прямо потрудились здесь… С юристами…

Небрежно трясет бумагами.

— Люблю порядок в документах, — довольно соглашаюсь.

— Травмы детей — сто тысяч!..

— Дети — это самое дорогое для меня.

— Как две сигареты выкурить, — ворчит. — Не больно-то вы их цените. А последний пункт?.. Что там… Су…

— Су-бор-ди-на-ци-я, — пропеваю как по нотам. — Наши с вами отношения — строго отношения руководителя и подчиненного. Любые шуточки, которыми вы так любите сыпать как из рога изобилия, а также подколы или грубость — все это будет расцениваться как несоблюдение субординации.

— Так. И сколько нынче оскорбить начальство? Десять тысяч?..

— Совсем немного. Кстати, нецензурная брань — туда же.

— Пиз… — грустнеет и морщится.

— Что?

— Неважно, — вздыхает, потирая затылок.

Удовлетворенно киваю.

— Что ж, отлично. Если мы утрясли все вопросы, предлагаю подписать. Дети скоро вернутся из школы и детского сада. Обычно их забирает водитель, но с завтрашнего дня это будет входить в ваши обязанности.

— Давайте ручку, — ворчит.

Наши пальцы как-то неловко сталкиваются. Я поспешно отдергиваю ладонь и прячу ее под столом. Владислав размашистым почерком подписывает каждый лист и передает стопку мне.

Ставлю ровную, аккуратную подпись и один экземпляр убираю в файл.

— Оставьте себе.

— Это ваш документ, — настаиваю.

— Мне он не нужен, я же сказал: не привык к такому. Штрафы я запомнил, с памятью у меня все прекрасно.

— Хорошо, — прячу документы в сейфе.

— Серьезно?.. — смеется он сзади.

Оборачиваюсь.

— Что?

— Пароль —день вашего рождения?

— Как вы… — смотрю то на стену, то на него.

— Запомнил, когда договор подписывал. Лучше поменяйте, — вздыхает и поднимается со стула. Снимает куртку. — Женщины… И как вы вообще выживаете?.. Еще бы «123456» поставили и двери нараспашку…

— Владислав… — вызверяюсь.

— Ладно, — не обращает внимания. — Зарплату вы назвали большую. Я бы и меньше чем за пятьсот согласился.

— Уже четыреста девяносто...

— С чего это баня... — осекается.

— Сняла десять тысяч за субординацию и женоненавистничество, — перебиваю, слыша голоса детей в прихожей.

7. Глава 6. Влад

Поморщившись, пытаюсь воспринимать детские крики, доносящиеся из прихожей, как часть своей стандартной работы. Как-то с пацанами целую неделю одного коммерса на охоте пасли. Там утки примерно так же беспрестанно горланили.

Ничего — пережил.

И здесь вытяну…