Чертыхаюсь, нахожу в складках одеяла вибрирующий и орущий аппарат, моргаю, стряхивая сонный морок, и тупо пялюсь на экран. Девять пропущенных вызовов — Тоха, Эд, Сашка. С пару десятков сообщений от Гриши. Не успеваю их открыть. Телефон десятым заходом надрывается в руке.

— Да, Тох, — протаскиваю пальцем иконку и включаю динамик на громкость. Прищурив глаза, пытаюсь настроить резкость и рассмотреть красные цифры, мигающие на часах. — Твою мать, Антон. Семь утра. Я только в пять лёг спать.

— У нас серия атак, — нервно кидает Тоха, и я слышу, как его руки безостановочно рубят по клавиатуре. — Мы уже больше часа отбиваем, но там серьёзно подошли к делу. Ресурсы большие. Два сервера перегружены. Третий почти кипит.

— Еду, — сбрасываю вызов и собираюсь.

Прохладный душ, футболка, джинсы. Пятернёй приглаживаю волосы, обойдясь без расчёски, и ладонью прохожусь по щетине. Обломали такой сон… На секунду торможу у машинки, с треском измельчающей зёрна и тонкой струйкой цедящей ароматный кофе. Пью его уже на ходу, впихивая ноги в кроссовки и сгребая ключи от спортивной крошки. Ранним утром в выходной на машине до делового комплекса быстрее.

В офисе меня встречают три помятые морды, не сме́ющие отодрать взгляды от мониторов, и духан нагретого пластика вперемешку с богатым ассортиментом употреблённого спиртного. Катька сопит скрюченная на маленьком диванчике в смежной комнате отдыха, вздрагивая поджатыми конечностями, а Сашка заливает в кружки, больше похожие по размеру на вёдра, густой кофе.

— Нагулялся, — сходу выдаёт неоправданные претензии Саша. Уж кому-кому, а ей… — Нас выдрали в самый разгар вечеринки. Парни, вон, лыком не вяжут, а Катьку Эдику пришлось на горбу нести.

— Ты меня обвиняешь в том, что вы нажрались как непорядочные свиньи? — беру одну кружку-ведро и, сделав глоток горького пойла, морщусь от отвратительного вкуса. — Моторы не посадите?

— Я обвиняю тебя в недоступности, — встаёт в позу Сашка, из-под бровей глядя на меня. — У нас чрезвычайное происшествие, а до начальника отдела невозможно дозвониться. И если бы я не отпаивала в течение часа этих пьяных свиней крепким кофе, у нас бы был прорыв. И не один.

Ничего ей не отвечаю, отставляю жуткую гадость, от глотка которой желудок сморщился в болезненный ком, и возвращаюсь к парням, занимая своё место. Погружаюсь в цепочки цифр и знаков, прослеживаю начальные точки и охреневаю. Такое на моей жизни впервые. Бьют со всех концов света, и нацелились на основной функционал.

Сразу гордость берёт за свой отдел. Мужики, хоть и датые да вымотанные предыдущим рабочим днём, профессионально и своевременно отрезают вредоносные коды, проникающие в сеть. Через некоторое время я и думать забываю о девушке Фросе, как и эти черви прорвавшейся в мой сон, а Сашкин кофе, от которого вылезают из орбит белки вместе со зрачками, идёт на ура.

— Новую программу пытались запускать? — после многочасовой обороны сжимаю пальцами переносицу и тру пересушенные глаза. Ощущение, что в них засыпали по горсти песка, а в черепную коробку запустили стаю дятлов, нашедших там колонию короедов.

— Она же не завизирована у руководства, — не поворачиваясь, невнятно бубнит Гриша.

На столе, под стулом и за колонками валяются упаковки от мармеладных мишек, во рту, скорее всего, перемалываются зубами ещё несколько штук. Самое смешное, что поначалу мы ему носили червячков, змеек, губки, бутылочки и другую жевательную хрень, но Гриня остался предан как своим медведям, так и всего одному вкусу — «экзотик».