— Роб, — глухо, словно из бочки, доносится голос Клима. — Я согласен на твое предложение. Готов завтра лететь. Бронируй билеты.

Он ещё шуршит в глубине, топчет ботинками чистый пол, матерится, зацепив, наверное, стул или наткнувшись на комод.

— Ты неплохая девчонка, Фрось, даже лучше многих. Просто я не готов для тебя. Прости, если что, — заглядывает в проём, закидывая на плечо увесистую сумку. — Освободи до конца месяца квартиру. Охрану предупрежу. Ключ оставь у консьержа.

Напоследок окидывает стол, забитый закусками, пятернёй проводит по волосам, подстриженным сегодня, и отворачивается, больше не глянув на меня. Хлопок двери что-то взрывает в голове. Это конец, осыпающийся острыми осколками. Свадьба, свечи, круглый живот, мясо в духовке, в холодильнике торт, школьная линейка, на коленях внук. Всё разлетается вдребезги, режа меня в кровь.

Я как мошка, попавшая в липкую паутину. Дёргаюсь и запутываюсь в ней сильнее. Мне настолько больно, что от шока в глотке застрял крик. Я готова выйти в окно, но оно далеко, а у меня нет сил до него доползти. Всё, на что хватает, это дотянуться рукой до стола и схватить лежащий с края нож.

«Мне надоело! Я устал от тебя и от твоей любви! Хватит! Собирай вещи и уёбывай!» — нескончаемо крутится в голове и разносится могильным шёпотом по стенам. «Надоело! Устал! Хватит!» Господи, как же устала я, и как же болит в груди. Не понимаю, что творю. Мне просто хочется это остановить. И я вжимаю лезвие в запястье, финаля свою жизнь.