– Погибло два человека, – пробормотал Сабуров себе под нос, – но потом из Дублина прислали армию и восстание закончилось, едва начавшись. Теперь за беспорядки в Ирландии, да и не только в Ирландии, отвечают фении.

Руководители восстания в Баллингарри получили долгие тюремные сроки на земле Ван Димена. Сабуров выписал в блокнот их имена, однако не питал особых надежд на встречу с еще живущими революционерами. Вряд ли бы кто-то из них вернулся в Британию.

– Да и зачем? – он захлопнул блокнот. – Леди Аделаида давно мертва. Если кто-то из них стал отцом мисс Янг, то он об этом не знал и никогда не узнает, несмотря на ее американские гастроли.

Фении сейчас организовывали набеги на канадские территории.

– Чтобы у британцев везде горела земля под ногами, – Сабуров зевнул. – Интересно, что семья Лондондерри из протестантов, однако леди Аделаида влюбилась в католика. Впрочем, сердцу, как говорится, не прикажешь.

Погасив светильник, устроившись рядом с Тоби, Максим Михайлович крепко заснул.

Как и предсказывал Максим Михайлович, гостиница за углом от совсем нового вокзала Уэверли, увенчанного не успевшей закоптиться стеклянной крышей, оказалась дешевой, но приличной. Изучая грифельную доску в вестибюле, он удивился обилию фамилий их преподобий, однако портье объяснил, что в городе проходит синод шотландской церкви.

– Не беспокойтесь о ваших вещах, – добавил портье. – Завтра утром их погрузят на инвернесский поезд. Время завтрака прошло, однако я могу приказать сварить вам кашу.

Сабуров не сомневался, что в Шотландии дело не обойдется без овсянки. Потрепав по шелковистым ушам разлегшегося на потрепанном ковре Тоби, он согласился.

– Прикажите, потому что мой пес проголодался, – Тоби согласно гавкнул, – а мне подайте, пожалуйста, кофейник.

Шотландское гостеприимство не позволяло принести гостю только кофе и Сабуров получил плетеную корзинку со свежими овсяными лепешками. Кофе оказался довольно приличным и за папиросой он изучил прилагающуюся к номеру карту Эдинбурга. От Сент-Джайлс-стрит, где располагалась гостиница, до Национальной галереи ходу было каких-то пять минут. После осмотра картин Максим Михайлович намеревался подняться к замку.

Пообедать он хотел в городе, а ужином его обеспечивала гостиница. Портье сообщил, что в ресторане потчуют супом с перловкой, бараньими котлетами и копченой треской. Сабуров, опасающийся хаггиса, сначала скрыл облегченный вздох, но вспомнил, что обедать придется в компании их преподобий, обремененных семействами.

– Сяду за колонну с блокнотом и быстро уйду, – сказал он Тоби, – или притворюсь глухонемым, как я делал, подвизаясь уборщиком в Арсенале.

Убийство графа Шрусбери не выходило у него из головы, однако Сабуров велел себе заняться делами настоящих дней. Он не ожидал появления в Эдинбурге ребят с Фонтанки.

– Если меня не убили за весну и лето, – Сабуров подмигнул Тоби, – то, скорее всего, меня вычеркнули из их тайных списков. Русские не отправятся на остров, потому что там все словно на ладони.

На остров отправлялись чета Маккарти и немецкий ученый Зонненшайн, однако, поинтересовавшись у портье, остановился ли кто-то из них в гостинице, Сабуров остался с носом.

– О господине Зонненшайне мне ничего не известно, – ответил шотландец, – а их светлостям в гостинице делать нечего, потому что они владеют городским особняком.

Записав недальний адрес в блокнот, Сабуров решил навестить дом будущих соседей по обеденному столу.

– И было еще что-то, – он поднялся, – что—то связанное не с Маккарти, а с сэром Майклом Огилви. Вспомнить бы еще что.