Лишенный растительности, Яр оказался моложе, чем казалось с первого взгляда, но старше, чем предполагал Каликс. Он-то думал, что Яр лет на десять его моложе, а теперь видел, что разница если и есть, то гораздо меньше. Что не изменилось, так это улыбка — широкая и искренняя.

Закончив с бритьем, Яр без сожаления вылил на себя остатки воды, не обращая внимания на то, что основательно залил пол вокруг лохани, вытерся одним из принесенных Каликсу полотенец и с самым довольным видом потянулся.

— Спокойной ночи, — сказал Каликс, надеясь, что если не слова, то хотя бы тон подскажет Яру, что пришло время удалиться в свою комнату и закрыть дверь.

— Да нир батале́м там, — улыбнулся Яр в ответ, покачав головой, и Каликс невольно отметил, что потерявшее растительность лицо на самом деле очень приятное — особенно с вот такой вот мягкой лучистой улыбкой, острой на углах и округлой в середине.

Сочтя слова Яра согласием, Каликс снял с себя сапоги — их пришлось надеть после ванны, потому что полы были покрыты толстым слоем грязи. Следом за сапогами он избавился от штанов и забрался в кровать.

Перина была комковатой и тонкой, а простыни — шершавыми. Но он слишком устал, чтобы идти и требовать привести его постель в подобающий Рыцарю вид. Поерзав, Каликс смог устроиться более или менее комфортно и только тут заметил, что дверь Яр так и не закрыл. Более того, он растянулся на узкой кровати поверх одеяла, не удосужившись даже натянуть исподнее, не говоря о нижней рубахе.

Ему тоже явно было неудобно: он то и дело морщился и ерзал, словно привык к совсем другим кроватям. Разглядев на смуглом — кажется, это все же был не загар — бедре темное пятно то какого-то символа, а может, клейма, Каликс осознал, что смотрит на чье-то обнаженное тело непозволительно долго, и отвел глаза, задаваясь вопросом, кем все же был его нечаянный спутник. Или просто нравы в чужой стране были слишком не похожи на джингхаринские?.. И по-прежнему не давал покоя вопрос, что же такое сделал Яр, что его собирались лишить мужского начала всей толпой.

Надо купить толмач, — решил Каликс, скрепя сердце. Из всех проявлений магии толмач был самым безобидным артефактом, и внутреннее неприятие всего магического почти не распространялось на него. Но для этого ведь придется обратиться к магу, а это уже было крайне противно. Но либо так, либо и дальше играть в шарады, пытаясь понять с наскока чужой странный язык.

4. Глава 4

Утром снова пришлось прибегать к помощи Яра. И если с облачением коня они справились относительно легко, то с доспехом пришлось повозиться. В отличие от предыдущей гостиницы, хозяин этой экономил на всем, на чем только мог, и мебель была хлипкой. Вес одного Яра стол выдержал, но когда он приподнял стоящий на стуле панцирь, раздался треск, и одна из ножек сломалась.

Только тренированная многие годы реакция Каликса спасла Яра от падения головой вниз. Не ожидая ничего подобного, он не выпустил из рук тяжеленный панцирь, а инстинктивно крепче ухватился за него. Сталь потянула вниз, а инерция не позволила Яру поймать равновесие, даже когда панцирь с металлическим лязгом плюхнулся на стул. Каликс, не задумываясь, обхватил Яра за плечи, давая опору.

— Хали́м теберáй… — протянул Яр, явно недовольный и смущенный падением. — Гарбáш! — выплюнул он и с презрением пнул развалившийся стол. А потом кивнул Каликсу на пол и сам сел на него перед стулом. — Дале́м, — предложил, похлопав по пыльном доскам рукой.

— Гарбáш! — с чувством высказался Каликс. Это слово явно было каким-то ругательством. Устав Ордена строго запрещал Рыцарям сквернословить, ибо скверна оскорбляет язык, на котором славят Короля. Чужестранный же говор не предназначался для восхваления Короля, а значит, ругательства на нем не были нарушением Обетов.