- А ну отошли! Быстро разошлись по своим койкам!

Заключённые тут же бросились врассыпную, а та что стригла Нику бросила оружие преступления на пол.

- Твою ж мать! Вот же злобные суки! – вырвалось у того самого Прохорова, когда он оценил внешний вид Савельевой.

Он тронул ее за плечо, и Ника поднялась и села на постели.

- Вот! А была б послушной девочкой, такого бы не случилось, - назидательно произнес он.

- Этого бы не случилось, если б Вы выполняли свою работу, - зло прошипела Ника, - а не пытались залезть мне в трусы.

- Ну за всем не уследишь, - он картинно развел руками, - Но ты можешь написать заявление. Мы проведем внутреннее расследование... - медленно с расстановкой произнес он, явно издеваясь, - И может быть, установим личности тех, кто к этому причастен, - он поднял с пола несколько прядей и отпустил их, наблюдая как они оседают в воздухе на бетонный пол.

- И какое их ждёт наказание? - Ника склонила голову набок.

- Это мелкое хулиганство, - хмыкнул он, намекая, что по сути никакого существенного возмездия для ее обидчиц не будет, - А, ну ещё можешь моральный вред им предъявить, -хохотнул Прохоров.

Ника поняла его посыл. Выяснять здесь никто и ничего не будет, это бесполезная трата времени. Может и имело бы смысл написать заявление, если б она хотя бы знала, кто держал в руках ножницы и ее саму, но Ника не видела их лиц, ведь они уткнули ее лицом в подушку. Все что она запомнила - это змеиные интонации голоса, и зловонный запах. Мыться заключенным разрешалось раз в неделю, поэтому ото всех разило немытым телом, но от ее обидчицы - особенно. Ника решила сама найти и наказать ее.

- Так, что заявление будешь писать? - поинтересовался Прохоров.

- Нет, - Ника отвернулась от него.

- О! Начинаешь умнеть, рыжая, - он склонился к ее уху, - Ты все же подумай, над моим предложением. Главные то твои достоинства, жопу и сиськи они не отстригли, так что оно всё ещё в силе.

Ника демонстративно отодвинулась от него, поднялась и стала собирать срезанные волосы, чтоб выбросить в мусор.

- Всем спать! - Прохоров, не дождавшись ответа, вышел из камеры.

"...я подожду, когда ты поймёшь куда попала...", - вспомнила она угрозу Марка. "Так вот, что ты, сволочь, имел ввиду! Решил сделать так, чтоб я выбирала не между СИЗО и работой на фейсов*, а выбирала между сексом с этим ублюдком и подписью твоего чертова соглашения! Так сказать, ускорил процесс моего "понимания"!» - Ника посчитала все это срежиссированной Марком постановкой с целью заманить ее в ловушку, только вот это не подтолкнуло ее в заданном им направлении, а скорее наоборот укрепило в решении не идти у него на поводу.

Любой женщине больно, когда ее уродуют, и Ника не была исключением. Уткнувшись в подушку, она горько беззвучно плакала и не столько из-за отрезанной пышной копны, что всегда была предметом ее гордости, сколько по утраченной жизни, символом которой эта копна была.

* «фейс» - жарг. название сотрудника ФСБ

15. Глава 15. Улыбка

Как выяснилось, в Нике все же дремал скрытый талант следователя, а, может, он сейчас в ней проснулся. Если б ее не сковывали стены СИЗО, она б наверняка сама нашла бы убийцу своего мужа. В течение нескольких дней после ее насильственной стрижки Ника внимательно изучила всех своих сокамерниц, определила все группы по интересам, поняла кто в каждой из них лидер и составила для себя психологический портрет каждой. В итоге этого исследования Савельева наметила для себя двоих, кто мог бы тогда держать в руках ножницы. Теперь оставалось подойти поближе к каждой из них, чтоб сличить вонь и их голос с теми, что запомнила Ника. Для такой спецоперации подходила только столовая. Именно, там, встав в очередь, можно было незаметно сделать задуманное. Подышав первой кандидатуре с затылок, передвигая подносы вдоль ленты, Савельева поняла, что это не она. А вот со второй возникла непредвиденная проблема - ее "шестерки" не позволяли приблизиться к ней. Безуспешно потоптавшись рядом несколько дней подряд, Ника решилась на отчаянный шаг.