- Вот твои помидоры! – Марк остановился перед полкой среди стеллажей, уставленных пузатыми бутыльками с законсервированными овощами.
- У… тут всего только два вида, - недовольно скривилась Ника.
- А тебе сколько надо? И вообще, как ты собралась их выбирать? - хмыкнул Марк.
Ника на секунду задумалась, взяла две литровых банки разных производителей, повертела их, а потом выпустила из рук. Грохот разлетевшегося стекла, разнесся эхом по помещению.
- Упс.. – картинно округлила она глаза, - Вот так!
Ника присела и из каждой кучки взяла по помидору. Пока Марк приходил в себя от шока, она откусила от каждого по кусочку.
- Эти берем, - ткнула она в этикетку выбранного производителя.
- Вот же чокнутая белка, - бубнил Марк, забирая с полки нужную банку, - Девушка, мы тут случайно разбили, включите в чек, пожалуйста, - крикнул он кассирше.
14. Глава 14. Домовенок
Здесь не было ни связи, ни интернета, потому в ожидании очередного допроса или встречи с адвокатом оставалось лишь размышлять, читать и заниматься спортом. Размышлять Ника теперь старалась, как можно меньше. Мысли навевали уныние, плавно переходящее в отчаяние, и вызывали головную боль, а вот чтение позволяло забыться. Ника набрала книг в библиотеке, которые стопкой стояли рядом с ее кроватью. Толстой, Достоевский, Моэм, Ремарк, Диккенс - значилось на корешках романов, которые уводили ее из суровой реальности в другие жизни и миры.
В камере, больше похожей на казарму, одновременно находилось около сорока заключённых. Как в любом женском коллективе кучковались в группы по интересам. Основным интересом в тюрьме - была ненависть к какой-либо из «сестёр по несчастью». В такие социальные игры Савельева никогда не играла ни тут, ни на свободе, поэтому несложно догадаться, что сам по себе этот факт уже стал поводом для того, чтоб ее ненавидели сразу несколько альянсов. Но основной причиной ненависти все же была ее красота. В помещении были и другие симпатичные женщины, но такой яркой красоты не было ни у одной из них. В СИЗО никто не мог пользоваться косметикой, потому то, что досталось от природы слишком бросалось в глаза.
Огненно-рыжий цвет волос в сочетании с голубыми глазами, алебастровой кожей и ладной фигурой - был убийственным коктейлем, который выделял ее среди остальных. А ещё она расстилала одеяло на полу и вспоминала фитнесс, который регулярно посещала на свободе, выгибаясь как кошка, чтоб хоть немного размять затекшие мышцы. Демонстрируя свою пластику и гибкость, Савельева вызывала дополнительный взрыв негатива в свой адрес. Словом, Ника, сама того не замечая, провоцировала выработку у всего женского коллектива лютой зависти, которая рано или поздно должна была найти выход.
Перед самым отбоем они незаметно окружили ее и одновременно навалились со всех сторон. Ника рьяно отбивалась, кого-то даже умудрилась укусить, но их было слишком много. Ей закрыли рот рукой, заломили руки за спину и прижали животом к постели.
- Если не хочешь, чтоб я тебя порезала, не дергайся, сука! - услышала она шипение над своим ухом.
А дальше, пока не пришли конвоиры, заметившие шум и несанкционированный сбор вокруг кровати Савельевой, они маникюрными ножницами криво выстригали ей локоны, превращая во взъерошенного ежика.
- Вот так, сучка! А то ходишь тут жопой вертишь перед Прохоровым! А теперь будешь домовенком Кузей, на тебя никто и не взглянет, - приговаривала та, что в руках держала ножницы.
Сексуально-озабоченный Прохоров часто предлагал свою протекцию взамен на интимную близость. И та, что согласилась на такие условия, совсем не желала их потерять из-за Ники. Они почти завершили экзекуцию, когда в камеру ворвались конвоиры: