К столику приблизился официант и заговорил на французском. Видя замешательство Джо, Даррен прервал гарсона:

— Моя спутница не знает французского. Пожалуйста, говорите на английском.

— Прошу меня простить, мадемуазель! Готовы ли вы сделать заказ, мистер Льюис? Леди? — спросил гарсон.

— Два луковых крем-супа, — отозвался Даррен. — А на второе... Для моей спутницы — медальоны в сливочном соусе и пюре с кресс-салатом, а мне, пожалуй, тартифлет.

— Десерт? Напитки? — подсказал официант.

— Что ты будешь пить? — Даррен посмотрел на Джо.

— Сок... яблочный, — тихо ответила она.

— А мне холодный чай с персиком и упаковку профитролей с собой. Пока все.

В ожидании заказа они немного разговорились.

— Я ведь приезжал пару лет назад. Странно, но тебя не видел. Эми тогда лежала в больнице в тяжелом состоянии.

— Да... ее фактически вытащили с того света, — задумчиво кивнула Джоди. — После своего воскрешения она сильно изменилась. Будто другой человек...

— В каком смысле? — заинтересовался Даррен.

— Не знаю, как объяснить… — Девушка словно сомневалась, стоит ли озвучивать свои мысли.

— Говори как есть, — настаивал он.

— Она... вдруг стала любить меня, — неуверенно протянула Джо.

— Что это значит?

Даррен удивился. Эми всегда была жесткой, в ином случае она не выжила бы и точно не смогла бы поднять на ноги младшего брата. Но также сестра всегда была внимательна к близким. Да и то, как она говорила о Джо… как требовала, чтобы он был внимателен к девочке… свидетельствовало о любви и заботе.

— Раньше она не была такой, — с сомнением начала Джоди. — Мы не зря с вами ни разу не встречались. С первого класса я училась в пансионе с проживанием, и меня практически не забирали домой. Даже не всегда на праздники.

Ее взгляд был отрешенным, почти безжизненным, и Даррену вдруг стало невыносимо больно за нее. Наверное, смотреть, как все одноклассники постепенно разъезжаются, и понимать, что все, что тебя ждет, — это гулкие пустые коридоры, на самом деле печально.

 — А до школы я фактически жила в круглосуточном садике.

Он был поражен хладнокровием своей сестры, хотя сам рос приблизительно так же.

Но с ним-то все ясно... Он благодарен Эми за то, что она не оставила его в детском доме. У него была хоть какая-то семья, с которой он мог праздновать Рождество и Новый год. Были подарки на день рождения. Но Джо — это ведь ее дочь. Как можно быть столь невнимательной к своему ребенку?

— А что насчет твоих братьев? Они тоже росли в интернате? — сухо спросил он.

— Нет. Они учились в обычной школе, посещали обычные сады и на все праздники были с родителями, естественно, — с едва заметной саркастической ухмылкой ответила она.

— Должно быть, ты ненавидишь свою семью?

— Нет... — Джо равнодушно пожала плечами. — Как можно ненавидеть того, кого почти не знаешь? В редкие дни, когда я появлялась дома, отец не обращал на меня внимания, братья вечно дразнили побирушкой, а Эми… просто была холодна.

— Эми? — удивленно переспросил Даррен.

— Привычка из детства, — смутилась девушка. — Она просила меня называть ее именно так. 

— Ваш крем-суп, — прервал ее официант.

— Спасибо, — отозвалась Джоди.

— Ты говоришь, что Эми изменилась. — Даррену ужасно захотелось услышать продолжение. — Что значит — «Вдруг стала любить»?

Джо улыбнулась, но едва заметно и как-то болезненно.

— Она начала называть меня «моя дорогая»... Велела отцу перевести меня из интерната в школу рядом с нашим домом. Стала ругать братьев, когда они снова принимались дразнить меня… — Казалось, девушка готова была расплакаться, но глаза оставались сухими.