Темная энергия вырывается из плена моего контроля и опасно застывает в сантиметре от глаз, рта, ноздрей и ушей Тени.
- Анекдот, блин, рассказывай, - раздражённо отзываюсь, - твой час настал, стендап-комик.
- Что... В-вы хотите знать?
- Как попался? У кого энергию стащил? Жив ли этот несчастный? И так далее.
Мужчина сдавленно сглатывает и сосредотачивает взгляд на острых концах энергии, принявшей вид кинжалов, материализовавшись в изогнутое лезвие с резной металлической ручкой.
Стандартная процедура, что за последние три года приходится проводить, кажется мне уже невыносимой. Хочется, чтобы каждая следующая Тень уже была готова к моему появлению и стояла, зачитывая краткие факты и ответы на мои вопросы, стоило только переступить порог её дома.
Тень пару невыносимо длинных минут, кажущихся вечностью, в красках описывает свою невиновность, и что он чуть ли не "упал" на разбросанную чужую энергию, и "оно само", "всего лишь крохи", "колдун жив-здоров, не в обиде и даже счастлив был поделиться".
Отчего-то в памяти всплывает образ той невыносимой девицы, подружки Джулии, с ее вздернутым к потолку подбородком и упрямым взглядом бледно-оливковых глаз. Интересно, как бы она себя вела? Была бы такой же смелой и упрямой, бросающей вызов или...
Стоп, Кай! Какого демона тебя вообще это интересует? Особенно сейчас. А ещё ее вздорный нрав и ...
- Знаешь Эдвина Гроулли? - задаю привычный вопрос из арсенала "стандартный допрос Тени", чтобы самого себя быстрее отвлечь от мыслей о той Тени. Это уже личное.
- П-понятия не имею, - блеет, бледнея, и вновь судорожно сглатывает.
Твою мать, Себастьян, тебе лучше не бесить меня. У тебя что, сушняк?!
- Я дам тебе три секунды на "подумать", прежде чем острие лезвия коснется твоих глазных яблок, ладно?
Себастьян кивает очень энергично, как болванчик на торпеде автомобиля, что едет по ухабистой дороге.
- Освежу твою память: Эдвин Гроудли, сторонник Ваалхара в прошлом и причина гибели четы Фишеров, - холодный тон голоса будто эхом отскакивает от стен и резво проносится по захламленной квартире.
Упоминание дома Фишеров вспарывает ещё не зажившие швы на ранах души. Стальные нити лопаются, края раны расходятся, принося дискомфорт, тупую рваную боль и желание чесать это место до умопомрачения.
- Я слышал, - глухо роняет Лоуренс и продолжает, - Эдвина помиловали. От знакомого слышал, что теперь его зовут иначе, и он тесно связан с теми, на кого ты сам работаешь.
Каждое слово Лоуренса сопровождается глухим ударом моего сердца. Чёрт, я забыл, что оно у меня ещё есть. Ещё живое, бьётся. За что ты бьешься? Да вот за это, за кроху информации об Эдвине. Вот так новость, Эдвин и Миры.
- Что ещё ты знаешь? - впиваюсь взглядом в светло-серые глаза Себастьяна, в которых отражается холодная решительность, сменившая страх и беспомощность.
Что ты задумал, Тень?
Стоит заподозрить, как тот с маниакальным усердием, давясь хлынувшими из глаз слезами, преодолевая боль, делает лишь одно движение сломанными пальцами.
Тень накладывает на самого себя смертоносное необратимое заклятие - Руну Смерти, оказывающееся доступным в его арсенале, доставшееся ему вместе с магией от колдуна.
- Проклятье...
Взглядом прослеживаю, как тело Лоуренса неестественно выгибается, приподнимается в воздух, на глазах образуется мутная пленка, и тот за одну секунду с глухим стуком падает на пол замертво. В унисон удару моего сердца. Колдовское проклятье невозможно нейтрализовать. Всего какая-то жалкая секунда и... бум. Нет человека.