В его глазах зажглись веселые огоньки. Похоже, наблюдательность Меггс его позабавила.

– Что ж, поздравляю. Кстати, хочу сказать, что ты чертовски хорошо меняешь обличье. Сегодня я бы ни за что тебя не узнал в одежде мальчишки, если бы не высматривал намеренно. В таком виде ты действительно очень похожа на мальчика. А это то, что нужно для моих целей.

– Для каких таких целей?

– Мне нужна умная, быстрая, умеющая легко приспосабливаться, привлекательная женщина. – Капитан скользнул взглядом по ее одежде, а потом взглянул ей в глаза.

У Меггс появилось ощущение, что он видит сквозь надетые на ней жалкие тряпки и она стоит перед ним в чем мать родила.

– Иными словами, мне нужна ты. В тебе есть искра.

Меггс отпрянула, обогнула поленницу и побежала. Но его визитную карточку из рук не выпустила.

На Тринити-стрит не было абсолютно ничего привлекательного. Зажатая между улицей Чипсайд и доками, она, равно как и ее обитатели, была кривой, шумной и отвратительно грязной. И не важно, что здесь был ее дом. Меггс видела вещи такими, какие они есть. На Тринити-стрит не жили, а выживали.

Они с Тимми квартировали в этом доме уже почти месяц, и их крошечная комната при ближайшем рассмотрении не становилась привлекательнее. Пол был голым, скрипучим и всегда покрыт пылью, настолько мелкой, что вымести невозможно. Очаг был грязным и, вероятно, мог только беспрерывно чадить, если бы, конечно, холод заставил их потратить деньги на уголь. Через покрытое глубоко въевшейся грязью окно можно было рассмотреть только такие же покрытые глубоко въевшейся грязью окна соседнего дома, зияющие, словно пустые глазницы.

Меггс истратила двухпенсовик на свечу, но теперь даже ее тусклый свет резал глаза и вызывал адскую головную боль. Болела не только голова – боль разлилась по всему телу и была такой сильной, что Меггс хотелось только закрыть глаза, свернуться в клубочек и забыться.

Но она была обязана позаботиться о Тимми. Убедиться, что с ним все будет в порядке.

– Зачем? – вопрошал он. – Какого черта я должен уметь читать? Больше никто не умеет.

– Я умею. Это важно. Ты должен многому научиться к тому времени, как мы оставим свои теперешние дела и переедем в коттедж. Разве ты не помнишь?

– Что я должен помнить?

– Как мы жили до того, как приехали в Лондон.

Тимми немного подумал и пожал плечами:

– Там была зелень и хорошо пахло.

– Да, там было много зелени. И пахло очень-очень хорошо. – Меггс помнила, как пекли хлеб, но никак не могла вспомнить тепло и дурманящий аромат. Наверное, это попросту невозможно, когда по единственному грязному окошку барабанит ледяной дождь.

Пожалуй, она больше ничего не хотела. Ей нужно было только тепло. И дом, настоящий дом, а не грязная комнатенка в трущобах. И еще ей хотелось большего для Тимми. Она не сомневалась, что мальчик достоин лучшей участи, чем полной опасностей жизни воришки, которого один неверный шаг может привести на виселицу. Она старалась, видит Бог, очень старалась, но, несмотря на все ее усилия, братишка был практически неграмотным. Конечно, он немного читал, но только дорожные указатели, названия магазинов и афиши. Или, как сегодня, заголовки из мятой газеты, от которой все еще несло рыбой.

Даже если бы им удалось накопить достаточно денег, чтобы уехать из Лондона, раньше чем их повесят, что он будет делать всю оставшуюся жизнь? Ему необходимо образование, которого она не могла ему дать. Ее собственное было совсем недолгим, а последние восемь лет она получала совсем иное образование, если можно так сказать, училась в школе несчастий.