– Не дергайся. Я не причиню тебе вреда. И не собираюсь звать констеблей.

– Пусти!

Он не отпустил ее. Вместо этого перевернул ее левую руку ладонью вверх и провел по ней пальцами. Рука, что была в кармане, инстинктивно сжалась в кулак. Меггс стиснула зубы, чтобы не застонать.

– У тебя сильные и ловкие руки, но на них нет мозолей, которых не может не быть у швеи. – И он легонько коснулся кончика ее указательного пальца.

Его прикосновение заставило Меггс вздрогнуть. Наверное, у нее лихорадка – иначе она не была бы такой слабой и глупой и не позволила бы этому типу одержать верх. Старуха Нэн ее такому не учила.

– Я не шлюха, – упрямо повторила Меггс.

– Да, – кивнул капитан. – Я вижу. Кстати, мне совершенно не нужна шлюха. Твой бизнес, если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я крайне редко, ведется с помощью сильных, уверенных пальцев и своевременной отвлекающей демонстрации лодыжек. Признаюсь, очень даже привлекательных лодыжек, но, как я уже сказал, твоя физическая привлекательность в данный момент меня не слишком интересует.

Этот франт чересчур проницателен.

– Я раздеваюсь только для себя.

– Да? Прекрасно. Это правило не помешает тебе поработать на меня.

– А ты кто, закон?

– В какой-то степени да.

– Что это значит?

– Это значит, что я работаю на правительство и обладаю определенной властью. Я могу обращаться с тобой хорошо или плохо – все зависит от тебя.

Меггс уже открыла рот, чтобы в очередной раз отказаться, но капитан заговорил снова:

– Подумай об этом. Ты умеешь читать? – Он отпустил ее руку и протянул маленькую карточку.

Меггс уставилась на клочок бумаги с буквами, как на невиданную диковину. Такая уловка давала ей пусть крошечное, но все же преимущество. Всегда полезнее, когда тебя недооценивают, а в общении с этим мужчиной ей нужно было как можно больше преимуществ.

– Ну и что здесь?

– Здесь сказано, что я – Макалден и мой адрес – восемнадцать, Чейн-уок, Челси. Знаешь, где это?

– Ну да, это вверх по реке, кажется… Но мне все равно, откуда ты взялся. Я не работаю ни на кого.

– А на меня ты будешь работать. – Он улыбнулся и подставил лицо бледному зимнему солнцу. Судя по всему, ее слова, ее желания для него ничего не значили.

– Ошибаешься.

– Будешь. – Он подался к ней, наклонился и прошептал прямо в ухо: – У меня есть то, что ты хочешь. – Он говорил так тихо, что голос, казалось, звучал прямо у нее в голове.

Меггс судорожно сглотнула, стараясь побороть странный трепет, возникший в груди.

– И чего же я, по-твоему, хочу?

– Помилования. Свободы. Если ты станешь красть для меня, тебя никто не арестует.

Это временная свобода, а вовсе не помилование. Но все же это было что-то. Они какое-то время побудут в безопасности, по крайней мере пока не заживет ее рука. Если она, конечно, заживет.

Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. А сто фунтов – неплохая прибавка.

– Меня не арестуют, несмотря ни на что? А если я все испорчу?

– Тебя не арестуют. Но и портить ничего не надо. Просто сделай правильно, что тебе скажут, и мы выплатим тебе хорошее вознаграждение.

– Кто это «мы»? Я что-то здесь больше никого не вижу.

Мужчина отвел глаза и слегка подвигал нижней губой, словно хотел прожевать слова, прежде чем их выплюнуть.

– Мы – это правительство. Точнее, некоторая часть этого правительства. Анонимная.

– Военно-морская часть?

Его холодные стальные глаза метнулись к ней.

– Прекрасно. Ну и откуда тебе это известно?

Меггс воздержалась и не стала указывать ему на очевидное – на то, что ей сказал об этом продавец часов.

– У меня есть глаза. Если из Спринг-Гарденс, что с тыльной стороны Адмиралтейства, выходит крупный мужчина внушительного вида, джентльмен, но с загорелым, обветренным лицом, кем он может быть? Ну а если военно-морскому флоту необходимо что-то украсть, то уж точно не для себя.