«Я — верный солдат рода. Меня не пробить».

Чтобы уберечься от чтения и управления, мы используем стандартные способы защиты, эффективность которых зависит от уровня собственной Силы и приобретенного мастерства. Если попытаться визуализировать эти способы, можно представить щит, которым накрывается сознание, а затем и подсознание. Также эффективно сосредоточиться на простых мысленных утверждениях. Я сосредоточен.

«У меня нет секретов от рода».

Они встали вокруг меня квадратом, и я отметил это, не меняя позы: боевой порядок. На каждое плечо словно упало по пуду, голову нещадно заломило. Сильные... Сжал зубы.

— Мы наблюдали за вами, князь. Что думаете о наших сегодняшних приказах?

Моя задача быть непроницаемым. Держаться и держать щит. Я сосредоточил взгляд на крошечной щербинке в скале. Щербинка на камне шершавая и немного влажная. Я цепляюсь взглядом за эту щербинку, я держусь.

«Я — скала».

— У меня нет вашей мудрости. По моему мнению приказы слишком жестоки к нам, — принял решение говорить правду. Лгать сейчас — слишком сложно, сорвусь.

— Как бы поступили вы? — в голосе спрашивающего нет эмоций.

— Я бы поискал добровольцев, которые пожелают увеличить рождаемость.

Старый ворон напротив меня изобразил снисходительную улыбку, которая при его мертвых глазах, смотрелась противоестественно, и спокойно ответил подробно. Его голос звучит в моей голове раздражающе, как камешек, которым скребут по полу. Мгновенно выкинув это ощущение, думаю о том, что я — верный солдат.

— Разумеется, мы рассчитали этот вариант, князь. К сожалению, из двадцати девяти всеведущих, двадцать — женаты. Остаются девять. Все ли девять добровольно отдадут свое семя? Маловероятно. Оптимистичный вариант: семьдесят процентов неженатых, это шесть Воронов. Итак, шесть воронов оплодотворят, к примеру, по пять женщин. Оптимистичный вариант: стопроцентная рождаемость, которой, конечно, не будет, но допустим. Тридцать Воронов, половина — девочки. Итого, мы получаем лишь пятнадцать по самым оптимистичным подсчетам и всего шесть отцов, что в будущем может привести к вырождению. На какой срок растянется добровольное согласие этих шести? При неприятном принудительном варианте мы получаем в три раза больше всеведущих, а значит в три раза больший шанс сохранить таких, как мы с вами.

Рационально. Однако мне есть, чем возразить.

— От этого решения пострадают имеющиеся семьи. Возникнут долгосрочные вопросы с воспитанием потомства, пострадает совесть мужчин, женщин, а значит и сам род, — я даже не говорю, а констатирую. Это очевидно.

— Так что вы выбираете, совесть рода или его жизнь? — немедленно аргументирует он мне. — Род пострадает и в том, и в другом случае.

Мне нечего на это ответить. Я чувствую, как Вороны ухмыляются, хотя их лица невозмутимы. Теперь со мной заговорил тот, что стоит за спиной. Слушаю его, не оборачиваясь. Зрительный контакт сейчас опасен.

— Мы понимаем вас, князь. Мы согласны с тем, что вопрос этически непрост. Но вы знаете, мы должны принимать сложные решения. Вы — всеведущий и вам прекрасно известно, что нашим нежным половинам нежелательно знать всё. Более того — вредно. Способности каждого из двадцати девяти позволяют уменьшить боль своей спутницы или поменять ее позицию в этом вопросе с помощью Силы. Это гуманно. Признайте, каждый так или иначе скрывает от близких то лишнее, что причиняет им боль. Так в чем же разница? Более того, чтобы изначально облегчить нравственные страдания своим единородцам, мы сами только что сменили мнение по этому сложному вопросу двадцати восьми всеведущим. Двадцати восьми из двадцати девяти, кроме того, кто не поддался. Вороны возродятся с минимальным количеством страданий.