В этот морозный зимний день старый высокий зал, пахнущий влажным камнем и тленом, наполняется черными фигурами в одинаковых черных мундирах. Шелест черных крыльев превращается в тихие шаги. Мы не разговариваем друг с другом вслух, это не принято: собрание всеведущих максимально засекречено, потому в воздух не вылетит ни слова.

Катя однажды поделилась со мной человеческой поговоркой: «Слово не воробей, вылетит — не поймаешь». Не сказал бы, что поймать воробья — большая проблема, но смысл верен: мало кто может прочитать мысли, но слишком многие могут услышать выпавшие изо рта слова. Поэтому мы не роняем их зря.

Накрыв непроницаемой тьмой свои мысли и чувства, я прямо стоял среди таких же как я. Чувствует ли всеведущий себя в безопасности среди своих? Отнюдь. Как другим родам неуютно рядом с нами, так и нам не особенно уютно с такими как мы. А кому будет комфортно около того, кто может залезть тебе в голову и отдать приказ? Потому, мы — я говорю о всеведущих — любим другие роды или простых Воронов, и предпочитаем их общество. Вслух, конечно, в этом никто не признается. Но, как бы ни было парадоксально, это правда.

И это иронично.

Я с трудом удерживаюсь от улыбки, когда думаю об этом. Но, разумеется, удерживаюсь.

Да, мы редко собираемся вместе, не стремимся к стайной жизни и почти равнодушно относимся к обществу друг друга. Однако, даже так мы ухитрились столетиями контролировать Драконов, а могущественных Скорпионов практически уничтожили. Я лично имел возможность забрать жизни как минимум четырех драконов, трое из которых — правящие короли; много раз мог избавиться от дочери последнего Скорпиона, которая сейчас мирно живет под моим крылом и носит моего ребенка. Потому, я не рекомендовал бы утверждать, что именно Драконы — самый сильный род. Сильнее тот, чьи слова произносят как можно больше губ; чьи мысли вложены в как можно большее количество голов. От этого отталкиваются Вороны.

Иерархия рода обозначена более чем четко: простые Вороны — на попечении ведающих; ведающие подчиняются всеведущим, а всеведущим уже говорит только Совет, в который идут сильнейшие из нас. Подо мной дюжина ведающих, до которых я донесу то, что будет сказано сегодня, так как мои задачи — управлять и контролировать. Ведающие подчинятся.

А мы — должны подчиняться Совету.

Когда все встали и замерли, трепет крыльев над нами возвестил, что четыре Ворона Совета уже здесь. Вороны не любят роскошь, равнодушны к знакам отличия, потому внешне сильнейших не отличить от других. Но каждый из них может передавать свои мысли всем нам одновременно.

— Чистого неба и попутного ветра, всеведущие...

Началось.

Совет заговорил, вкладывая свои слова в наши головы. Тема была серьезной: выживание и восстановление.

Статистика безжалостна: после мести драконов осталось около тысячи воронов. Ведающих — тех, кто пользуется Оком — около двух сотен. Всеведущих — тех, кто пользуется Оком и управляет сознанием — двадцать девять. Я — один из них. Есть еще всеведущие женщины, как Джа. Но, к сожалению, в управлении разумом женщины гораздо слабее, потому в роду принято брать в расчет только мужчин.

«Это дискриминация!» — возмутилась Катя, когда узнала про наши подсчеты. — «А вот Джа?! Она тоже всеведущая!»

«Джа прекрасно ведает, но управлять мало способна», — парировал я, но птенчик еще долго и воодушевленно рассказывал мне про возможности женщин, употребляя неясные для меня термины — коммунизм, феминизм. Ей сложно признать, что сильная женщина — скорее исключение из правил. Мы всего лишь рассчитываем по возможностям, полагаясь только на сильных и не берем в расчет слабых. Это логично.