— Теперь ты, — перевожу взгляд на застывшего у дальней стены Амира. — Займешь его место, повышение, так сказать. Надеюсь, его ошибки ты не повторишь.

В ответ он только кивает. Тоже впечатлен моим Реми. Оно и правильно, в общем-то представление это не для Седого было. Тот уже труп, ему поучительные представления ни к чему, деньги вернет и к предкам отдыхать отправится. А этот пусть учится на ошибках предшественника, учить мы умеем.

— Молодец, приступишь через недельку, по всем вопросам к Аиду. Свободен, — кажется только глухой его облегченный выдох не услышал. — Реми, место.

— Что с девочками? — уточняет Аид, когда мы остаемся вдвоем.

— А что с ними? — усмехаюсь. — Рассчитать и разогнать, мне здесь проститутки не нужны.

— Всех? Замену найти не так просто будет, да и жаль девчонок, оступились.

— С каких пор ты такой сентиментальный стал, брат? У меня не оступаются, Аид, а те, кто оступается, плохо заканчивают. Пусть будут рады, что живы и здоровы остаются, репутацию они мне подпортили изрядно. Сутенера из меня сделали, — откидываю в сторону ручку, которую все это время держал в левой руке.

— Понял.

К утру гости постепенно расходятся. Тех, кто не желает уходить сам, провожает охрана. Обычно клуб работает до последнего клиента, но сегодня я не в духе. Да и завидев мою личную охрану, гости понятливо кивают и покидают клуб. Танцовщиц собирают в зале, сквозь открытую дверь кабинета до меня доносятся ожидаемые возмущения, кто-то даже голос умудряется повышать. Были бы умнее — продолжали бы работать. Платим мы столько, сколько в других заведениях и не снилось никому, и ни к чему не принуждаем, — еще одно наше отличие. Чего не хватало?

Поднимаюсь из-за стола, подхожу к небольшому столику с крепкими напитками и только успеваю налить жидкость в бокал, как крик разрезает пространство и уже знакомый голос где-то поблизости.

— Никуда я не пойду, пропустите меня, вы не имеете права меня увольнять вот так, пустите я сама ему все скажу.

— Успокойтесь, — а это Аид, — и уходите, пока не стало хуже.

— Пропусти.

4. Глава 3

Василиса

— Да, мамуль, все хорошо, на работу иду, ага-ага, мам, мы сотню раз с тобой это обсуждали, прекрати себя хоронить раньше времени, все мам, я уже пришла, утром заскочу, — прощаюсь наспех с мамой и кладу трубку.

Совсем не хочется в очередной раз ссорится. Она хоронит себя, совершенно не думая о том, как при этом чувствую себя я. Как я без нее? После смерти отца мы остались вдвоем, никому не нужные и для всех чужие. Родственники отца сразу же отказались от нас, сделав вид, что не имеют с нами ничего общего. Оно и понятно, отец пошел наперекор всем, пошел на принцип, отказавшись жениться на женщине своего круга и выбрал простую школьную учительницу.

Его родня нас так и не приняла, а нам и не нужно было. Мы были счастливы втроем. А потом папы не стало. Он ехал домой, торопился с очередной важной встречи, говорят летел на огромной скорости из аэропорта, когда на встречу, откуда не возьмись, выехал грузовик. Отец погиб на месте, говорят не мучался, умер сразу.

Хоронили мы его в закрытом гробу, как сейчас помню. И все тогда от нас отвернулись, и друзья его, так называемые, и партнеры. Никто даже помощь не предложил. Хоронила отца мать, на похоронах практически никого не было. Только мы, да подруга мамы. Никто больше не пришел попрощаться.

Родители и брат отца, правда, вскоре заявились к нам в дом с документами, подтверждающими, что дом принадлежит отнюдь не нам. Распиской в нос ткнули, мол, отец деньги в долг брал, а покрыть долги не покрыл. Нас попросили освободить особняк, бизнес отца тоже отошел в чужие руки. Маме тогда не до того было, она только мужа похоронила и жила на каком-то автопилоте, только ради меня. А я…я словно почву под ногами потеряла, замкнулась в себе, говорить перестала. Молчала несколько месяцев, переживая свою боль.