Дерзкая официанточка со свадьбы сестренки. Острая смесь разочарования и гнева зарождается где-то глубоко внутри меня, когда девочка вместе с напарницей забирается на пилон. Задерживаюсь, продолжая наблюдать за тем, как содрогается от восторга и обожания публика, пока девчонки вращаются на шесте. Зрелище действительно потрясающее, если бы не одно «но».

Что ж, мне казалось, я не ошибаюсь в людях. Еще тогда на свадьбе что-то прострелило. Какое-то необъяснимое желание прикоснуться, странное притяжение, стоило заглянуть в голубые глаза и словно удар под дых получил.

Давно я ничего подобного не испытывал. Я вообще ничего не испытывал. Похоронил свои чувства в тот день, когда потерял Леру, и себя прошлого вместе с ней похоронил. Умер вместе с ней, осталась только оболочка, пустая и жаждущая крови. А на свадьбе кольнуло, давно забытое чувство выстрелило в самый неожиданный момент. Дерзкая девчонка, тряслась, как осиновый лист на ветру, но не тушевалась. Оставил ее, не нужно мне это, мне давно ничего не нужно.

Однажды я уже потерял любовь всей своей жизни. Смотрел, пока она, корчась от боли и страданий медленно умирала, глядя в мои глаза и ничего не мог сделать, только умирать вместе с ней. Ничего после нее не осталось.

Стряхиваю болезненные воспоминания, не сводя глаз с тоненькой фигурки, извивающейся на пилоне в такт музыкальному сопровождению. Как же так вышло девочка, и как я мог ошибиться на твой счет…

Усмехнувшись собственным мыслям, возвращаюсь в кабинет. Что ж, люди существа непредсказуемые, способные играть роль и надевать маски. В полной мере я это осознал в тот день, когда меня предал человек, которому я доверял, как себе. Он, конечно, заплатил. Жизнью. Я с того света вернулся, чтобы достать тварей, убивших ЕЕ, убивших на моих глазах.

Седого приводят спустя пару часов, за что парни, конечно, по головам своим светлым получат, потому что, когда я отдаю приказ, выполнять его нужно своевременно и они это прекрасно знают. Их сейчас спасает только то, что не ожидали.

— Ну здравствуй, Борис Михайлович, — смотрю на поддерживаемого парнями, изрядно помятого Седого. А не нужно было, Борис Михайлович, меня за дурака держать. Со мной такое не проходит.

Постарались мои ребятки: опухшие от ударов скулы, разбитые в кровь нос и губа, глаза затекшие, костюм, залитый кровью. Грязно, однако, сработали ребята, за это они, конечно, тоже поплатятся. Сколько можно говорить? Чище работать надо, чище. Это вам пока не показательная казнь. Новички, черт бы их побрал.

— Скажи мне, Борис Михайлович, может я тебе мало плачу? — продолжаю смотреть в упор на своего управляющего, которого вот-вот Кондратий хватит. Глядит на меня своими заплывшими глазами, взгляд полон ужаса и в то же время удивления.

Мне понятно и то, и другое. Ужас, потому что знает, что его теперь ждет, а удивление, как и у всех, потому что ожидал, что Граф выглядит иначе. Раньше мы с ним не встречались. Внешне все решает Аид, он мое лицо, моя правая рука, я же большую часть времени остаюсь в тени. Седой, как и все, кто был перед ним, наверняка ожидал увидеть кого-то постарше, посолиднее. А сейчас видит перед собой сопляка, по его, конечно, мнению.

— Ну так что, мало? — повторяю вопрос. Привык уже, что порой из ступора их выводить приходится. Практика у меня в этом уже относительно небольшая имеется.

Последний такой застывший на месте с открытым ртом, сейчас женат на сестренке моей, зятек, чтоб его. Это ж надо было себе мужа в два раза старше найти и глядит на него своими лисьими глазенками так, словно он Бог, не меньше. Он, конечно, тоже в своих намерениях вполне серьезен, в общем-то именно поэтому жив до сих пор. Смотрит на меня, правда, волком, но здесь я его, конечно, понимаю. Он из-за меня чуть на тот свет не отправился, а потом я сестру еще в ту историю втянул. Нехорошо вышло. Откуда ж я знал, что сестру мою он не просто поразвлечься купил. Меня тогда только Аид от необдуманного шага остановил. Служили они с зятьком, будь он неладен, вместе. Давно это было, Аид тогда другим был, все мы другими были. Только жизнь та еще сука, никогда не знаешь, в какое дерьмо она тебя ткнет завтра. Меня ткнула так, что до сих пор выплыть не могу, дышать себя с трудом заставляю, изо дня в день свой Ад проживая.