— А куда мне нужно было его тащить? — огрызается Аид. — Реми своему спасибо скажи.

После его слов у меня волосы на коже дыбом встают. Я помню эту кличку и зверя этого помню. Неужели. Господи, они что отдали беднягу на растерзание этой зверюге? Я с трудом сдерживаю рвотный рефлекс, представляя себе эту кошмарную картину.

— Вниз его, — отдает приказ Граф, — а ты, — он тыкает пальцем в грудь Аида, — несешь полную ответственность.

Мужчину подхватывают и уносят куда-то вглубь, а я, спохватившись, подскакиваю и возвращаюсь в свою комнату, пока не оказалась там, рядом с ним. Сердце колотится, норовя выскочить из груди. Господи, во что я вляпалась, эти люди — звери, теперь я отчетливо это понимаю.

Я просидела, не сомкнув глаз, до самого утра, вздрагивая от каждого шороха, страшась того, что меня могли заметить, но никто не пришел. Утром меня тоже не беспокоили, только один из людей Графа дважды заходил, принести завтрак и обед.

Вниз я не спускаюсь до самого вечера, слишком впечатлило меня ночное происшествие. Но к вечеру мое любопытство берет верх. Я спускаюсь по лестнице в гостиную, в самом доме стоит полная тишина, видимо, вся охрана находится за его пределами. Я осматриваюсь и иду в ту часть дома, куда вчера поволокли пленника.

Широкий коридор заканчивается лестницей, ведущей в подвальные помещения. Спускаюсь на свой страх и риск. Нет, вопреки моим ожиданиям, я не нахожу здесь истерзанные тела людей, только пару кладовых с бельем и чистящими средствами. Иду дальше, к самой отдаленной двери, она заперта на засов снаружи, и я понимаю, кто за ней находится. Прикусив губу, отодвигаю засов и открываю дверь, та в свою очередь скрипит и звук эхом разносится по подвалу. Черт.

В самой «комнате» обнаруживаю того самого мужчину, он лежит на старой железной кровати, прикованный к ней наручниками и укрытый толстым одеялом. Я не ошиблась, мужчина здесь точно не по своей воле, засов и наручники тому подтверждение. Подхожу ближе, чтобы разглядеть мужчину и убедиться в своих подозрениях. Его лицо покрыто ссадинами и ранами, напоминающими то ли царапины, то ли укусы.

— Любопытство, Василиса, чревато плачевными последствиями, — раздается позади голос, и я вскрикиваю. Оборачиваюсь и натыкаюсь на Графа. — Наверх, — командует он и я пулей вылетаю из помещения. Черт. Черт. Черт.

В гостиной не успеваю добежать до лестницы, меня перехватывают грубо за руку и разворачивают на сто восемьдесят градусов.

— Вчера мне показалось, что ты умнее.

Я дергаюсь и вздрагиваю, понимая, что не осталась незамеченной.

— Что ты хотела там увидеть? — он цепляет мой взгляд своим и не отпускает. — И что мне с тобой теперь делать?

— Мне что, нельзя даже из комнаты выходить?

— Можно, — отвечает на удивление спокойно, — весь дом в твоем распоряжении, кроме подвальных помещений. Один раз, Василиса, я предупреждаю один раз. В следующий раз я перестану быть гостеприимным хозяином.

Он отпускает меня, разворачивается и уходит. А меня колотит от злости. Он держит меня здесь силой и того парня, наверняка такого же заложника обстоятельств, удерживает против воли. Только я пока еще цела, чего не скажешь о нем, и не собираюсь дожидаться, когда этих уродов переклинит и я окажусь в таком же плачевном состоянии.

—Я все равно здесь не останусь, — кричу вслед этому надменному засранцу, — я сбегу, ясно тебе?

Он останавливается, оборачивается резко и в несколько шагов преодолевает разделяющее нас расстояние. Глаза горят бешенством, впервые хоть какие-то эмоции в этой глыбе льда.