Ошибка, которая может стоит жизни маме.

Я стягиваю с себя платье, практически сдирая его и не особо заботясь о сохранении целостности, хорошо, что молния сбоку — удобно. Потом подхожу к шкафу, в котором нахожу достаточно много вещей, они словно кричат, что я здесь надолго. Отбрасываю эту мысль и достаю с полок простые синие джинсы и черную футболку. А чего, не в платье же здесь гордо ходить. Есть альтернатива – бери. Смотрю на себя в зеркало и вижу прежнюю себя, почти.

В комнате, к моему удивлению, есть свой санузел, что не может не радовать. Усмехаюсь, когда нахожу в ванной огромное количество разных баночек, скляночек по уходу за всем, чем только можно. Это они всех своих пленников так встречают? Умываюсь наскоро, вытаскиваю из волос десять тысяч шпилек и, отыскав среди предоставленных мне вещей упаковку с резинками, собираю волосы в высокий хвост. А потом несколько минут просто бездумно брожу по комнате, то и дело возвращаясь к окну. Жду сама не зная чего. Проходит не менее получаса прежде, чем мне наконец надоедает бродить по замкнутому пространству, и я плюхаюсь на кровать, снова давая волю слезам и не замечаю, как проваливаюсь в сон.

— Василиса, — кто-то теребит меня за плечо, вырывая из объятий Морфея. С трудом разлепив опухшие веки, я натыкаюсь на стоящего рядом Аида. Мне требуется несколько секунд на осознание происходящего, и я подскакиваю, как ошпаренная. Как? Как я могла уснуть? Резкий подъем провоцирует головокружение и пошатнувшись, я почти заваливаюсь обратно на кровать, но меня вовремя удерживают за плечи.

— Что, что вам нужно, — вырываюсь из рук мужчины.

— Приведите себя в порядок и спускайтесь вниз.

— Зачем?

— Вы же хотели поговорить с Графом, — он снова усмехается и, кажется, эта усмешка скоро начнет преследовать меня в кошмарах.

После ухода Аида я осматриваюсь вокруг и понимаю, что на город уже опустилась ночь. Это сколько же я проспала? Подхожу к зеркалу, смотрю на свое отражение: волосы растрепались, веки припухли и понимаю, что не хочу с этим ничего делать. А если кому-то не нравится, пусть не смотрит и не удерживает меня здесь.

Внизу я слышу голоса, доносящиеся из кухни, и чувствую приятный запах жаренного мяса. Иду на звуки и как только появляюсь в помещении, разговоры прекращаются и взгляды четверых мужчин переводятся на меня.

— Добрый вечер, Василиса, — тот самый Граф сидит во главе стола, в то время как остальные занимают стоячее положение. Мужчина кивает и остальные, понимая без слов, просто разворачиваются и оставляют нас наедине. — Присаживайтесь, поужинайте.

— Я не голодна, — цежу сквозь зубы, едва сдерживая свой гнев. К чему этот цирк и игра в хорошие манеры? — Зачем я здесь?

— Как у вас обстоят дела с памятью, Василиса? — он говорит все также сдержанно и спокойно, даже взгляд не меняется.

— Что? — я не понимаю, к чему он клонит. — Не жалуюсь.

— Да? — он откидывается на спинку стула, вперяется в меня взглядом, и продолжает: — Тогда вы должны помнить, что я сказал вам в первую нашу встречу? Я не люблю, когда мне перечат. Я не спрашивал голодны ли вы, я попросил вас сесть и поесть. В моем доме я говорю — вы выполняете. Это правило вам придется запомнить.

— Я не просила об этом и не горю желанием находится здесь, и есть я тоже не хочу. Я лишь хочу получить ответы на свои вопросы и уйти отсюда. Вы не имеете права удерживать меня силой, это похищение.

— Я не повторяю дважды, Василиса, — он словно не слышит меня, а я демонстративно не двигаюсь с места. — Ну что же, в таком случае разговора не будет, вы можете возвращаться в свою комнату, — заключает он и принимается за еду, делая вид, что меня здесь нет. Ладно, черт с тобой, но после мы поговорим. Скрипя зубами, я с грохотом отодвигаю стул, нарочно давя на его спинку, и извлекая из этого действа омерзительные звуки, не говоря уже о том, что с особым удовольствием порчу паркет, оставляя на нем глубокие царапины, но мужчина никак не реагирует.