– А вы? – неожиданно для самой себя, с вызовом спросила я.

– А у меня здесь, Свиридова, дело жизни, – он с интересом посмотрел на меня, изогнув бровь дугой. – А вот когда молодые, невыспавшиеся особы гуляют на рассвете вокруг работы – это странно.

17. Глава 17. Не в своей тарелке

– Жаворонок я, – постаралась я выдержать его вечный словесный снобизм.

– Жаворонки по утрам бодрые. А у тебя глаз не видно, – отчеканил он, нагло разглядывая меня в упор. Я почувствовала, как запылало лицо и уши. – Ты всего ничего у меня работаешь. Профессиональные качества я пока твои не разглядел, а вот личные проблемы плещут через край. Ничего не хочешь сказать?

– Мои проблемы на работе не отразятся, Илья Александрович, – у меня свербило в носу. "Не хватало ещё у этого удава на сочувствие напрашиваться", – злилась я на его дотошность, и, сделав шаг в сторону, прошмыгнула мимо него.

Часы в холле указывали, что минут через двадцать начнут приходить работники. Я, взяв ключ, бегом взлетела на второй этаж, собираясь успеть до всех, переодеться и попить кофе, чтобы не выслушивать подобное ещё и от коллег.

"Так! Всё хорошо, Юля. Ночь темнее всего перед рассветом. Значит, скоро снимешь квартиру, оформишь развод и… – взбадривала я себя переодеваясь. Что "и" мне пока было сложно представить, и это меня мучило. Казалось, что если я не вижу ясно своё будущее, то так и буду девочкой на побегушках. – И стану пластическим хирургом!" – со скрипом завершила я слайд будущего. Эта цель была единственной, которую я сейчас могла ясно представить. Всё остальное с трудом прорисовывалось и не имело чётких очертаний.

Я не представляла, где буду жить. С работой тоже всё было весьма зыбко. Казалось, что Воронцов специально меня тестировал, решая для себя, насколько я слабое звено в выстроенной им системе. Он радел за свою клинику и моя растерянность в последние дни его явно не устраивала. Переживала, что если он увидит меня чуждым элементом в коллективе, то, скорее всего, найдёт причину уволить, – я направилась в комнату отдыха для сотрудников, которую в междусобойчике называли "кухонька". Там была установлена кофеварочная машина, микроволновка и "буфет" – шкафчик с посудой и остатками вкусняшек к чаю. Я рассчитывала, что коллеги с ночной смены пока заняты, а дневные ещё не пришли. Хотелось попить кофе в тишине и собраться с мыслями, в каком порядке разбирать узел проблем. Понимала, что прежде чем получу развод, Тимур мне ещё не раз устроит такую встречу, как вчера.

В задумчивости вошла в кухоньку и растерялась. Кофемашина уже работала, а возле неё возвышался Воронцов, демонстрируя свою широкую спину. Я тихонько, пока он не обернулся, сделала шаг назад, собираясь выйти в коридор незамеченной, но не тут-то было.

– Садись, Свиридова, кофе почти готов, – проговорил он не оборачиваясь.

"Вроде бы на затылке глаз нет, – растерялась я, понимая, что незамеченной уйти уже не получится. – Не человек, а демон какой-то, – поёжилась я, послушно усаживаясь за столик возле окна. Мне нравилось сидеть здесь. Из окна был виден кусочек тротуара и шоссе в просветах между ветвей деревьев-великанов, покрытых зеленоватой дымкой пробивающихся молодых листочков. Контраст постоянства крон и хаотичного движения людского потока и машин завораживало. Летом, когда листва распустится, городская суета будет полностью скрыта за их вершинами, а сейчас можно было отключиться от всего и просто наблюдать за ним, как за течением реки.

– У тебя мистическая способность всё время куда-то улетать, Свиридова. Надеюсь, кофе испить ты вернёшься? – пророкотал Воронцов над ухом. Амбре кофе и пряностей уже давно дразнил моё обоняние, но я специально не оборачивалась.