"Всё, сегодня в обед просмотрю объявления о сдаче внаём жилья. Хватит стеснять подругу…" – размышляла я, выезжая со стоянки. Из динамиков ненавязчиво лилась песенка о любви, а я вспоминала наш вчерашний разговор с подругой.

Жанна была в шоке оттого, что я ей рассказала. Наивная простота. Я ей поведала лишь маленькую толику того, как Тимур воспитывал во мне "послушную" жену.

И то, что мой телефон был для него равно общий, это тоже было нормой. Меня в начале наших отношений это шокировало, но муж удивлённо спросил тогда: "А у тебя что, есть от мужа секреты?" Мне стало неловко. Я понятия не имела, как поступать правильно. У мамы телефон валялся где попало, но ни у кого ума не хватало заглядывать в него. А Тимур на любой звуковой сигнал, возвещающий об sms или сообщении ВКонтакте, устремлялся к нему так, словно это сообщение пришло на его телефон. Для меня же его гаджеты были табу. Но я и сама не стремилась заглядывать туда. Было неприятно, словно берёшь без спроса чужое.

В сексуальных пристрастиях у мужа были излюбленные позы, в которых мне было некомфортно и он, зная, что мне это не нравится, не принуждал. Но когда злился, после ссор, то каждый раз молча прихватывал ремнём мне запястья, крепя руки к спинке кровати над головой. В принципе, в фильмах показывали сцены и более жёсткие, но я каждый раз в таком положении чувствовала себя пленницей, и мне было страшно. Возможно, из-за того, что я дёргалась, потом на запястьях оставались синяки, которые приходилось прятать под браслетами.

Даже от воспоминаний у меня начиналась паника. Поэтому я старалась Тима не злить понапрасну. Но вот сцену измены я молча принять не смогла. В один миг у меня словно пелена с глаз упала, и я увидела мужа в истинном, не украшающем его свете.

В клинику приехала раньше на целый час, поэтому успела прогуляться в сквере, прежде чем занырнуть в обычную рабочую суету. Возвращаясь к зданию заметила сдающий задом белый Volkswagen Воронцова и замедлила шаг. Не хотелось прямо сейчас напороться на его язвительные замечания.

Но он, выйдя из машины, входить в здание не спешил.

Подождать, когда он уйдёт было негде, поэтому, не прибавляя шага, медленно приближалась, исподволь разглядывая его волевое, смуглое лицо в обрамлении короткой бородки. Он, свесив стильно подстриженную голову на грудь, что-то внимательно разглядывал в телефоне, забавно шевеля при этом слегка оттопыренной нижней губой. В клинике я привыкла видеть Воронцова вечно всем недовольным, властным бирюком. Поэтому никогда не задумывалась сколько ему лет. Воспринимала его как человека солидного, состоявшегося в карьере. Сейчас же, бросилось в глаза, что он совсем нестарый. В этой коричневой куртке из тонкой кожи, накинутой на тёмно-синюю водолазку, под которой угадывались наросты мышц, Воронцов смотрелся брутально. На вскидку ему было не более тридцати пяти лет.

Он неожиданно оторвал взгляд от телефона и посмотрел на меня в упор.

Я, вспыхнув, отвела взгляд. Стало неловко: "Юля, ты ещё с мужем не развелась, а уже пялишься на мужиков!" – укорила я себя. Но тут же нашла себе оправдание, что раньше замечала в Воронцове только изъяны характера.

"Получается, он видел, что я его разглядываю?" – расстроилась я, поднимаясь по ступеням.

– Здравствуйте, Илья Александрович, – поприветствовала я его, пытаясь обойти.

– Доброе утро, Свиридова, – откликнулся он. – Странно ты на работу пробираешься: машина слева стоит, а сама выныриваешь с правой стороны. Ты что, бессонницей страдаешь? На работу ни свет ни заря попадаешь каждый день.