— Заплачу, только не останавливайся, — прохрипел Игнат.

— И сколько же ты готов заплатить? — спросила я, медленно вытаскивая угол полотенца.

— Сколько ты хочешь?

— Много.

— Все мои деньги — твои. Я серьезно. Этого достаточно?

— Ммм, я подумаю, — развязала полотенце, и снова облизнулась.

Возбужден. На двенадцать градусов.

— Вау! Если не сложится с балетом, подамся в массажистки. Какой эффект, — я налила в ладонь еще масла, и обхватила мужской член, приветственно дрогнувший в моей ладони.

— Только если ты будешь моей личной массажисткой, — Игнат глухо застонал, и толкнулся в мою ладонь.

Член крупный, увит венами. Головка красная от притока крови. Рот наполнился слюной в желании вобрать его в себя, изучить языком головку, каждую венку, всю его твердость. Я крепко сдавила его в ладони, правда, полностью обхватить не смогла, и начала ласкать его. Вверх-вниз, до самого основания, и снова вверх, усиливая нажим у головки члена, и вниз, мягко обхватывая яички.

Двигала рукой, и заводилась еще сильнее, увлажняясь для него. На мне нет лифчика, и сквозь этот развратный халат видны набухшие горошинки-соски. На мне нет и трусиков.

Я склонилась, коротко лизнула головку, и утопила ее в своей ладони. И снова, с каждым движением руки я проходилась по головке, по стволу языком. Мазками. Дразнила и себя, и Игната, взрыкивавшего при каждом движении.

— Не хочу кончить тебе в ладонь, — выдохнул он, и рывком поднялся, обхватывая меня за попу.

Но я надавила на его грудь.

— Я хочу быть сверху.

Он сверкнул глазами, оскалился, и опустился на спину. От былого расслабления не осталось ни следа — напряжен, возбужден и хочет кончить. Как и я.

— Не снимай этот халат, — Игнат помог устроиться мне на своих бедрах, и задрал мой короткий развратный наряд. — Дьявол, хочу видеть твою грудь…

Он потянулся к вырезу декольте, расстегнул две пуговицы, и чуть спустил халатик.

— Охренительно выглядишь, детка!

— Как в порнухе, — простонала я.

Меня саму чертовски это возбуждает. То, что я в таком виде. То, что я сверху. То, как я сейчас скольжу по его твердому члену своей мокрой промежностью, красиво изгибая спину, как в восточном танце.

— Слав… давай… — попросил, хотя, нет — потребовал Игнат.

Я приподнялась, приставила его член ко входу, и насадилась на него.

Медленно. Я люблю чувствовать наше первое соединение, люблю представлять, как он растягивает меня, чувствовать это — как тесно и горячо во мне, и какой он большой, горячий. Как хочет меня, как стремится в меня.

— Давай, малышка, двигайся, — приказывает он, и подбивает меня снизу.

Я изгибаюсь на нем, танцую свой восточный танец, наслаждаюсь тем, как Игнат пытается себя сдерживать. Для него мучение — не быть сверху, не доминировать. И даже сейчас он пытается руководить. Мощно подает бедрами, насаживает меня на свой член. Входит глубоко, чертовски глубоко, и я вскрикиваю. Топлю в себе его член, сжимаюсь вокруг него, и продолжаю танцевать.

— Игнат… — простонала его имя, ускоряясь.

Ускорился и он. Обхватил мои бедра, приподнимает их, опускает, и снова, снова, он руководит мной беспощадно, не прекращает смотреть, впитывать взглядом всю меня — бесстыдно торчащую грудь в расстегнутом халате, белые бедра, и место нашего с ним соединения. И я сама чуть нагибаюсь, и смотрю как его влажный член быстро вбивается в меня.

Это красиво, и так порочно, что меня скручивает, током прошибает. Но я знаю — будет еще, и продолжаю двигаться. Низ живота тяжелеет все сильнее, огонь разгорается, влаги так много, что даже стыдно… немного, но Игнату нравится.