Аккомпаниатор невозмутимо играла на рояле, пока труппа занималась.

На удивление, вчера все прошло хорошо. Посиделки не удались — у Павла были дела, он дал мне номер менеджера, чтобы я договорилась по мебели, и мы перенесли дружескую встречу на сегодня.

После репетиции.

С утра Игнат отвез меня в театр, и я осталась. Рабочего графика пока что нет, но мне объективно необходимо вернуть форму.

— Булатова, арабеск. Выше, не сгибай колено! — Фаина Алексеевна подошла ко мне, и болезненно ткнула пальцем в бедро. — Взвешивание через неделю, кстати.

— Вес в норме, — задыхаясь ответила я, и продолжила работать.

— Вес — да, но рыхловата, — без обиняков заявила хореограф.

Согласна.

Напротив, в другом конце зала, тренируется Женя. И показательно меня игнорирует. Странно, что она решила работать с труппой, уверяла ведь, что время еще есть, и вдруг явилась и вчера, и сегодня.

Неужели мозги на место встали?

— Отлично, встаем в пятую позицию… — хлопнула в ладони Фаина Алексеевна.

Все исполнили, и продолжили тренироваться под довольно-таки едкие замечания. Я откровенно задыхалась. Все же, хоть я и занималась самостоятельно, но, как оказалось, себя я жалела. И делала все в полсилы. Теперь это заметно.

Я мокрая насквозь. Ноги дрожат, мышцы — кисель. Танцевать никогда не было легко, балет — это самый тяжелый спорт, и знали бы зрители, что происходит с прекрасным лебедем, убегающим со сцены за кулисы. Лебедь держится за бок, и пытается отдышаться. Утирает пот, пытаясь не размазать грим, и возвращается на сцену.

— Танич, отлично. Хабарова — спину держи! Булатова — хорошо, но можно лучше. Следи за коленями, ты не лягушка, не жалей себя. Волынина, — с неудовольствием взглянула Фаина Алексеевна на Женьку, — руки деревянные, с плечами проблемы. Сходи на массаж.

— Хорошо, — буркнула Женя.

Никогда она не умела принимать критику. Странно, что в хореографическом продержалась. Знала бы мама, какими эпитетами меня иногда награждала Нина Васильевна. При всех. Однако, мне это помогло — я из кожи готова была вылезти, чтобы она похвалила.

И добилась своего.

— На сегодня все! — отпустили нас, и я чуть не упала на пол от усталости.

Но собрала все оставшиеся силы, и поплелась в раздевалку.

— Ты где поселилась? Привет, — толкнула меня Женя.

— Мы разговариваем?

— Да ладно тебе, — скуксилась она. — Ну характер у меня такой, будто ты не знаешь.

— То есть, швырять мне в лицо расческами и выкидывать мои вещи — это милые проявления твоего характера?

Я стянула пуанты, и без жалости выбросила их — грязные, на один раз буквально.

— Ты ведь тоже не святая! — сузила Женя глаза. — Наврала мне. Так что мы квиты.

— Жень, я не врала, я просто не рискнула тебе говорить про смотр. Знала, что ты скандалить станешь. И… если ты извинишься, то я тоже извинюсь, но никак иначе, — устало произнесла я, снимая одежду. — Не готова извиняться? Тогда давай просто не замечать друг друга.

Я взяла полотенце, обула сланцы, и пошла к душевым.

Женька за мной — тоже в резиновых сланцах, только не в голубых, а в розовых.

— Извини, что вспылила. Я просто разозлилась дико. У меня в кармане роль была, — зашептала мне Женя на ухо. — А ты пришла и всё сместилось, и не у меня одной. Я в шоке была, если честно. Прости!

Я взглянула на нее. В глазах Жени сожаление.

Вздохнула, и кивнула:

— Прощаю. И ты извини, что не рассказала про смотр.

— Мир?

— Мир, — улыбнулась я.

— Ну слава Богу, — рассмеялась Женя. — Думала, из-за своего гадкого характера я лишилась подруги. Ну я и устала! А эта Фая — такая грымза, тебя жирной назвала!