Тогда я думал, что успокаиваюсь рядом с ней. Пытался сдерживать свою темную сторону, и иногда получалось. Чаще всего. А в один момент у меня сорвало крышу, и я понял, что я не то что несколько ненормален, я — абсолютный псих. И поступил со Славой так жестоко, как только может поступить мужчина. Разве что не избил её, хоть на этом спасибо.

Но как только за ней закрылась дверь полгода назад, я начал скучать. И не смог перестать любить, не смог забыть. Вернуть хотел сразу же, поддаться своим демонам, и запереть Славу дома. Чтобы только моей была, чтобы слушалась беспрекословно. Запретить ей выходить без меня из квартиры, сделать полностью зависимой — это казалось соблазнительным.

Чтобы только моя была, и ничья.

Сдержался.

Заставил себя отпустить Славу. Чтобы жила счастливо, без меня. К мозгоправу пошел. Работы еще много предстоит, но многое внутри себя я уже переосмыслил, подлечил. Нужно было раньше идти к душеведам. В юности еще. Тогда я бы не испортил жизнь себе, Славе, и, возможно, нашей с ней дочери. Но ведь лучше поздно, чем вообще никогда.

Я твердил, и твердил себе, что Славе стоит дать свободу. Что я не буду ее искать. Твердил, но понимал, что скоро сорвусь, и поеду за ней, найду, где бы она ни была. А затем получил фото от Рамиля, и на этом фото — беременная Слава. К тому времени я уже знал, что она не виновата в том, во что я поверил. Я уже знал, что наказал её зря.

И приехал. Приехал, чтобы своими глазами увидеть, что я с ней сделал. Потому, если её отец решит меня убить, то я даже от пули или ножа уворачиваться не стану. И наручники позволю на себя надеть.

— Ты думаешь только обо мне? — переспросила Слава, когда мы вышли из лифта. — Тогда не говори ничего моим родителям. Я не хочу, чтобы они знали о прошлом. Ты уступишь мне в этом?

Слава внимательно вгляделась в мое лицо. Требовательно, настойчиво.

Уступить ей? В мелочи — да, но не в таком.

— Я могу не говорить им сейчас. Расскажу позже. Вместе расскажем.

— Посмотрим, — кивнула Слава. — А я пока подготовлю маму к тому, что ребенка заберешь ты.

Она старается говорить о том, что отдаст мне нашу дочь спокойно и холодно, но в глазах стоит ужас.

Не верю, что Слава на это способна. Просто не верю.

Запуталась она. И я могу это понять.

— Я не стану забирать у тебя нашу малышку, — обхватил её плечи, хотел прижать к себе.

Хоть бы еще раз обнять, вдохнуть её цветочно-цитрусовый аромат. Поцеловать… просто, черт возьми, поцеловать.

И чтобы Слава простила меня, если это возможно. И даже если невозможно — пусть простит! Я на все готов ради этого.

— Тебе она тоже не нужна? — опустила Слава голову.

— Не говори так. Не смей даже думать о том, чтобы отдать ребенка. Она мне нужна. И ты мне нужна. Не по отдельности, а вместе!

Я, все же, не сдержался. Преодолел ее сопротивление, и прижал к себе. На пару секунд смог позволить себе уткнуться в ее мягкие волосы носом, вдохнуть ее запах, почувствовать мягкость и нежность тела… и Слава вывернулась.

— Что здесь происходит? — услышал я недовольный мужской голос, а затем и увидел высокого мужчину с серебристыми прядями в волосах.

— Папа, — начала Слава растерянно. — Это…

— Я Игнат, — подошел к мужчине, и протянул ему руку. — Антон Альбертович, могу я с вами поговорить?

— Поговорить? Ну входите в квартиру, Игнат. Поговорим. И вы объясните, что происходит, — недобро усмехнулся он, развернулся, и отошел от лифта в сторону коридора.

15. 14

8 месяцев назад

— Арабеск… хорошо, спину ровнее. Михайлова, что с ногами? Арабеск, а не поза пьяного грузчика! — выкрикнула хореограф.