— Она указала, что у меня мышцы — так себе. И она права, Жень, — я включила воду, и встала под душ. — Если я быстро не приду в форму, то не выдержу такой темп со своими мышцами.

— Мне разонравился «Спартак». Кто вообще его зимой ставит? Обычно «Щелкунчик», а тут «Спартак» — отозвалась Женя.

Я пожала плечами, и прибавила напор воды.

Одним камнем на душе меньше — не люблю ссориться с близкими.

Я вышла из душа, и поняла, что забыла фен. Вот дьявол!

— Сушись сначала ты, — Женя протянула свой. — А то простынешь еще.

— Спасибо, — я взяла фен, и принялась сушиться, а затем вернула его Жене, и пыталась пригладить волосы.

Они у меня, как и у мамы, прямые, блестящие, но если их не уложить — я превращаюсь в одуванчик. А ведь Игнат совсем скоро заедет за мной, и мы поедем в кафе вместе с его друзьями.

Ладно, хоть накрашусь, чтобы выглядеть прилично.

— Так где ты поселилась?

— С мужчиной, Жень. У него дома.

— Ого! И кто он? Один из премьеров? Хореограф? Антрепренер? — с жадным любопытством начала выпытывать подруга, параллельно рисуя себе стрелки.

— Он не из балетных.

— Покажи фотку!

— У меня их нет, — растерялась я.

Упущение. Нужно сфотографироваться с Игнатом, и на заставку экрана поставить. И вообще, почему это у меня нет его фотографий?!

— Тогда не верю. Стопроцентно, живешь с седовласым старцем-продюсером, — хихикнула Женя.

— Он точно не седовласый старец.

— Так познакомь! Или не простила меня?

Мы вышли в коридор, и я задумалась — знакомить, или нет? Игнат сегодня знакомит меня с друзьями, а у меня только Женя есть, и Вера. Но Вера не в Петербурге. А Женя…

— Мы едем в ресторан, — я остановила подругу у выхода, и проверила телефон. Игнат уже подъехал. — С его друзьями. Жень, я могу взять тебя с тобой, но давай без намеков на постельные приключения, ладно? Это не наши ровесники, это взрослые мужчины, и могут подумать лишнее. Таких шуток они не одобрят.

— Я умею себя вести, — оскорбилась Женя. — Буду паинькой. Это с тобой я могу пошутить, а с посторонними, ясен фиг, нет. И в скатерть тоже сморкаться, так и быть, не стану.

— Спасибо, — рассмеялась я, и мы вышли на улицу.

Снова дождь, черт вы его побрал. И, вдобавок, промозглый ветер. А еще я забыла, что у Игната за машина. Хоть бы просигналил мне, что ли.

Вместо этого Игнат вышел из машины, и пошел нам с Женей навстречу.

— Опять без зонта, — покачал он головой, и раскрыл его надо мной и подругой. Склонился, и прижался к моим губам.

— Привет, — прошептала я, оторвавшись от него.

С трудом.

— Привет, — улыбнулся он мне. Пропустил прядь волос между пальцев. — Ты такая пушистая.

— Сильно плохо?

— Красиво.

— Думала, я как пудель, — хихикнула я.

— Самый обаятельный и привлекательный пудель, — подмигнул Игнат, и перевел взгляд на Женю. — Добрый вечер.

— Это Женя. Моя подруга. Мы вместе приехали, и в одной труппе. А это Игнат, — представила я их друг другу.

— Очень приятно, — пропела Женя, и мило улыбнулась Игнату.

Я успокоилась, взглянув на неё. Женька взяла себя в руки, остыла, и превратилась из злючки в мою подругу. Главное теперь — следить, чтобы она не пила ничего алкогольного, а то её понесет.

— Женя поедет с нами, — прошептала я. — Ты не против? Она… своеобразная немного, но в общем, хорошая.

Женя, и правда, неплохая. Резкая, стервозная, истеричная, но в детстве она меня защищала. Все наши, в основном, жили в интернате. Не все родители смогли прилететь в столицу, и жить со своими детьми — дорого это. А такие дети, живущие в интернате, взрослеют гораздо быстрее. Я же была домашней, и ребенком в полной мере. Женя, с которой мы сначала ссорились, поняла это, увидела, что я с трудом могу дать отпор другим. И начала делать это за меня. Выручала, защищала, делилась всеми своими тайнами. А в подростковом возрасте с ней что-то случилось, и начались перепады настроения.