– Вели своим людям склонить луки, Свенельд! – крикнул воевода Ирогост.

– Луки, говоришь? А что насчёт отравленных ножей? – насмешливо отозвался Свенельд.

– О чём речь? – Ирогост изобразил удивление. – Мы хотим говорить о мире!

– Ясное дело! Иного вам не остаётся!

– Я сдам тебе город и заплачу откуп, – отстранив воинов, Вестислав решительно шагнул к борту площадки под прицелы касожских луков. – Пообещай не убивать жителей… и отпустить мою семью. Хочешь, возьми себе в жёны мою дочь. Так ты по правде сядешь на княжий стол. – Князь развернулся и из-за спин охраны вытащил за руку испуганную миловидную деву, кутающуюся в плащ. Свенельд узнал княжну: в его последний приезд за данями она подносила ему приветственную чару с мёдом.

– Дочь твоя – краса-девица, Вестислав. Но тем не откупишься! Долгие сборы на торг подороже тебе выйдут.

– Так и тебе, Свенельд, долгая осада недёшево обойдётся. Подумай хорошенько. Немало ещё твоих людей поляжет прежде, чем падёт Пересечен. Пожалей своих гридней, воевода!

– Какой заботливый князь! И о своих, и о моих печёшься!

– Сколько ты хочешь? Назови цену.

– Подумаю. Завтра отвечу. Утро вечера мудреней. – Свенельд развернул коня и покинул место переговоров.

Свенельд поманил к себе своего оружника.

– Фрол, найди Асвера. Приведи сюда, – велел воевода. – Пусть подменит меня. Я отдыхать…

Фролаф с подозрением всмотрелся в своего господина. Свенельд выглядел усталым: лицо осунулось, белки глаз покраснели, в подглазьях залегли тени. И неудивительно. Три прошедших дня и ночи воевода почти не спал. Однако в сей миг Фролаф узрел во взгляде Свенельда знакомое шальное веселье.

– Никак, ты, ярл, в пекло затеял лезть нынче ночью? – осведомился Фролаф ровным голосом, заранее зная ответ.

За более чем дюжину лет, проведённых рядом с воеводой, Фролаф успел понять, что если и имелось нечто, почитаемое его господином в брани больше рукопашной схватки, то это было самоличное участие в тайных вылазках и внезапных нападениях на врага. Свенельд сверкнул широкой, довольной улыбкой.

– Иных-то удальцов не имеется, знамо… – только и оставалось, что проворчать Фролафу.

– Будешь нудеть – тебя не возьму! – прозвучал задиристый ответ.

– Ну, отосплюсь, коль так… – невозмутимо хмыкнул Фролаф и отправился исполнять приказ, ни мига не сомневаясь в том, что ярл шутит, и, пускаясь в очередную опасную затею, он, конечно же, не обойдётся без него.

По возвращении в стан воевода, не сказав никому ни слова, удалился в свой шатёр.

Ожидая решения военачальника, сотники и их подручные гридни взбудораженно обсуждали переговоры.

– Нешто уступим? – сокрушался Волынец.

– Уж обороли без мала, чтоб замиряться… – недовольно проворчал немолодой оружник Асвера.

– А ты, гляжу, вперёд воеводы знаешь, как надобно? – одёрнул его начальник.

– Фрол, ты хоть намекни… – проныл Кудряш.

– Как воевода велит, так и сделаем… – невозмутимо сказал Фролаф.

Постепенно гридни угомонились, занялись привычными делами. Но расходиться не спешили, ждали воеводу: понимали, что ныне в их брани настал перелом.

Наконец полог откинулся, и Свенельд вышел из шатра. Подсел к костру, потёр руками лицо, разгоняя остатки короткого дремотного забытья. Выглядел он слегка помятым, не отдохнувшим, но вместе с тем и каким-то воодушевлённым. Без лишних предисловий и упоминаний произошедшего у надвратной вежи Свенельд начал раздавать приказы:

– Парни, утром наступаем. Кари, твоё дело – главные ворота. Волынец, Кудряш – распределяете своих вокруг стен. Асвер, за тобой посад. Стеноломом будем бить посадские ворота – они слабей и подступ к ним ровней. А ты, Истр, со своими вершниками