В работу Руты входило много интересного: кроме прогулок по лесу, она занималась тем, что собирала листья и веточки. Оленёнок тоже выбирала себе самые красивые листочки и украшала ими комнату, но они быстро темнели и сворачивались. Рута научила её, что сохранить их можно в книгах, и однажды они долго раскладывали между страницами собранные сокровища. Теперь оленёнок с нетерпением ждала, когда пройдёт время и их можно будет достать.

Рута была очень хорошей и знала так много, что оленёнок не переставала удивляться. Название каждого дерева, каждого кустика, и даже птицу она могла узнать по голосу. Оленёнок старалась запомнить как можно больше, но всё время путалась в словах, чем только смешила Руту.

Ей нравилось, когда Рута улыбалась или смеялась. На правой щеке появлялась едва заметная ямочка, а зелёные глаза выглядели хитрыми, как у лисы. Рута была невероятной красавицей, и оленёнок смотрела на неё с искренним восхищением, не понимая, почему же она до сих пор одинока.

На вопросы об этом Рута не отвечала и, как казалось оленёнку, становилась печальней обычного. Почему-то иногда она грустила, хотя на то не было причин. Оленёнок замечала это случайно, когда поглядывала на Руту, отвлекаясь от чтения или игры. Она словно глубоко задумывалась о чём-то, прикусывая губу. Взгляд становился рассеянным, а пальцы скользили по пряже или прутьям будто сами собой. Оленёнок переживала, но не решалась спросить, чтобы не расстроить Руту ещё больше.

– Я бы тоже хотела так работать, – поразмыслив, ответила оленёнок. – Ты возьмёшь меня сегодня с собой в лес?

– Нет, я же говорила тебе, что там слишком холодно. Пока не будут готовы твои сапоги, тебе придётся сидеть дома.

Оленёнок фыркнула и сдула прядь со лба. Она ненавидела ждать. За окном выпал первый снег, а мороз рисовал узоры на уголках оконного стекла. Воздух казался стеклянным, и вот-вот должны были прилететь снегири, которых Рута обещала показать. И всего этого она лишилась из-за каких-то сапог.

– Пожалуйста, – оленёнок наклонила голову набок и поджала губы.

– Нет, не вынуждай меня повторять.

– Но мне так скучно! – она резко вскочила.

– Тогда садись и шей себе приданое.

Она сверкнула глазами, и оленёнок смирно села обратно на стул. Рута собиралась: она подшила тёплый жилет на меху, сложила в мешок хлеба с мясом и долго сидела над своими книгами с заметками. Ей предстояло большое путешествие, и ждать её стоило не раньше вечера, но оленёнку ужасно не хотелось сидеть одной взаперти.

– А что такое это приданое? – осторожно спросила она, когда Рута уже натягивала сапоги.

– Придёт время – станешь невестой, а без приданого кто тебя возьмёт?

– Не хочу невестой!

Оленёнок толком не понимала, зачем нужно было выходить замуж, но жить вдали от Руты с чужим мужчиной ей не хотелось.

– Значит, сиди тихо и никому не открывай. Ты поняла меня?

– Да, – угрюмо буркнула оленёнок, рассматривая дерево на столе.

– А если будешь умницей, я принесу тебе что-нибудь интересное из леса.

– Как волшебные орешки из сказки? – она заинтересованно подняла голову.

– Этого обещать не могу, – Рута улыбнулась и потрепала её по волосам. – До вечера, оленёнок. Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – она крепко обняла Руту. – Я буду очень скучать.

Тяжёлая дверь со скрипом закрылась, и оленёнок подбежала к окну. Шёл мелкий снег, и на фоне облаков снежинки казались совсем тёмными, почти чёрными, как и косы Руты. Она прижалась лбом к стеклу и вглядывалась в удаляющийся силуэт, пока он не скрылся между деревьями.

Стекло запотело от дыхания, и оленёнок ткнулась в него носом, оставив отпечаток. Ей нравилось рисовать, писать выходило чуть хуже, но она старательно наблюдала за Рутой и долго возилась с пером, когда появлялась возможность. У Руты было не так много бумаги, и она берегла её для записей, но если вдруг портила лист, то могла отдать его ей.