– А днем како?

– Днем кажному ратнику дадут по десятку из мужиков, что в селах окрест града живут, и вы их станете обучать. Видали, поди, что не всех по домам распустили – придержали тех, кто помоложе. Так вот, к весне мне воевода наказал полтысячи воев в строй поставить и взыскует по всей строгости, коли я того не смогу. Ну а допрежь я вас заставлю семь потов пролить, дабы наказ Вячеслава сполнить.

– А мы кого? – хихикнул Гуней.

– Вы? – строго посмотрел на него Пелей. – Знамо кого – парней, кои под вашим началом будут. И не семь, а семижды семь. Зато вам, по весне, когда пора уходить настанет, каждому по гривне серебром дадут, потому как все вы не просто учились, а хорошо учились, и ныне уже будете нести ратную службу, иных обучая.

– Это князь наш так поведал? – спросил Любим.

– Нет, то наш воевода так сказывал, князь Вячеслав Михайлович, а его слово такое же твердое, – отчеканил Пелей.

– А Ратьша? – вспомнил кто-то. – Он-то верховный воевода, стало быть, его словцо поглавнее. Вдруг да переменит?

– То так, – согласился Пелей. – Может. Токмо я не слыхал, чтобы он хоть раз повеление князя Вячеслава отменил.

После чего полусотник пояснил, что Ратьша, чувствуя свои хвори, становящиеся с каждым годом все сильнее, уже давно готовил князя на свое место, а нынешний поход был вроде как проверкой. Мол, ежели ни разу нареканий не последует, то все, сдал ее молодой князь, а потому место верховного, после того как сам Ратьша уйдет на покой, по праву за Вячеславом. Теперь получается, что раз нареканий не было…

Потом он внимательно обвел взглядом всех своих ратников, обступивших его, и счел нужным ободрить:

– Как ни крути, а нам пуще чем всем прочим свезло. Мы-то в Переяславль к завтрешнему вечеру спокойным шагом дойдем, к тому ж и дорогу к нему еще Ингваревы ратники притоптали. А прочим ажно до Ростиславля добираться али до Зарайска.

Конец ознакомительного фрагмента.