– Да, они сгорели. Они сгорели и стали принадлежать мне! – сказала хозяйка, давясь звуками, и я с трудом разобрала слова. – Я обанкротилась и должна была расстаться с магазином. Но я не позволила им отобрать его у меня. Я все сожгла! И ты знаешь, раньше здесь никогда не было манекенов, и вся одежда держалась на вешалках. Зато теперь их много, и все они принадлежат мне и слушаются меня!

Я медленно отступала к входной двери под натиском картавых фраз, выплескивавшихся из мертвого рта. Хозяйка вышла из-за прилавка и продолжала говорить, неотступно следуя за мной и размахивая вспухшими руками.

– Я подожгла магазин и повесилась. Я стала хозяйкой, а они – моими рабами. Их души никогда не вознесутся, им не вырваться из плена, а мне и тут хорошо. Это мой магазин! Мой!

У меня подкашивались ноги и кружилась голова, в которой роились обрывки воспоминаний об изгнании демонов и об освобождении плененных душ. Но то были сказки из книжек, а сейчас передо мной стояла эта ужасная сумасшедшая, неизвестно во имя чего погубившая в своем магазине почти двадцать человек. Это было мерзко, но я ее не боялась. Мне хотелось узнать правду до конца.

– Но ведь сгорел весь дом, – возразила я. – Как все успело так быстро произойти и почему не сгорели вы?

– А я расскажу,– зашипела мертвая. – Для этого я разлила бензин возле каждой квартиры. Возле всех квартир до единой! Снизу доверху! Они все так кричали, все, кто не успел выбежать. А я спряталась, у меня в квартире есть каморка. Я позаботилась, чтобы огонь не сразу попал туда, и когда пожар добрался до меня, я уже была мертва.

– А почему жители дома не стали вашими?

Хозяйка вздохнула. Широкие плечи тяжело поднялись и опустились, из ее горла раздался горестный хрип.

– Жалко, конечно, но с ними не вышло. Они свободные призраки, ведь умерли у себя дома, хотя и той же смертью, что и мои клиенты. А этим теперь деваться некуда, они не могут выйти за пределы магазина. В доме сгорела и родственница Магды, жаль, что не у меня. Бродит теперь по этажам и иногда появляется у Магды. Ты, небось, ее видела?

– Видела.

Я поняла, что пора мне покинуть это отвратительное место, иначе я просто упаду здесь в обморок. Дурнота накатывала волнами, хотя страх так и не появился. В тот момент я совсем забыла, что можно просто снять очки. Глупая, жалкая надежда заскреблась у меня в душе. Пусть Арт мне только снился, но вдруг он как-то связан с этим местом?

– А вы про Арта ничего не знаете? – спросила я напоследок. Одна моя нога уже стояла за порогом, а рука держала дверь, не давая ей захлопнуться. Мертвая продолжала медленно приближаться ко мне, и наконец нечеловеческий страх стал обволакивать мое сознание. Сквозь этот страх пробивалось желание увидеть огонь, войти внутрь него и долго, долго гореть. Женщина сверлила меня бельмами глаз и завораживала огненной мечтой.

– Не знаю, кто это, – мрачно проворчала она, останавливаясь. – У меня такого нет.

Тогда я собрала всю волю в кулак и, пробившись сквозь тягу к огню, выскочила на улицу. Мимо неслись машины, и их водители и пассажиры даже не замечали страшный дом. Они не представляли, какое место только что миновали. Я, шатаясь, побрела прочь от жуткого магазина с обгоревшими людьми в роли манекенов и с их безумной хозяйкой внутри. Мне казалось, что в жизни меня уже не сможет ничего ни заинтересовать, ни напугать.

* * *

Иван страшно волновался, отправляя маленькое письмо для Скво. Во-первых, потому что не был уверен, что она его получит. Во-вторых, он знал по рассказам Лиды, что девушки часто игнорируют письма подобного рода: зачем отвечать неизвестно кому? А тут еще такая наглость: прямо с ее же адреса отправлено! Иван сначала думал написать послание в текстовом файле и оставить, например, на рабочем столе, но как знать, может быть, она уже давно не обращает внимания на свой рабочий стол, запуская сразу браузер и почту? Ваня рискнул воспользоваться ее же почтовой программой, готовый к повторному натиску в случае, если его не заметят.