У брата на лице заходили жевалки. Он изо всех сил старался не сорваться и не наорать на меня.

– Я никогда этого не говорил, – возразил он. – Возможно, когда—нибудь ты сможешь спокойно меня выслушать, не покрываясь от каждого слова шипами, а пока… Я не стану настаивать на твоём скорейшем замужестве.

У меня от удивления даже рот приоткрылся. Что нам там сегодня на обед подали? Галлюциногенны? Мой гнев всё ещё не утих, но поймав просящий взгляд отца, пришлось выдавить из себя улыбку.

– Спасибо, – ответила я.

– Я рад, что вы решили вчерашнее недоразумение. Не пристало брату с сестрой постоянно ругаться. Помните, что постоянно говорила вам мама? – спросил отец.

Я растерялась, а потом резко все негативные эмоции пропали. Мне будто снова стало не больше ста лун. Кайтен напротив тоже уменьшился в размерах и стал более тощим, а по правую руку от отца нарисовалась полупрозрачная невесомая фигура матушки.

– Вы должны оберегать и заботится друг о друге, потому что являетесь самыми близкими и родными существами, – в один голос ответили мы с Кайтеном и переглянулись.

Взгляд у брата смягчился, а моя улыбка стала более искренней. Мама всегда умела подбирать слова. Она могла примирить нас даже в самых сложных ситуациях. Как же сильно мы все по ней скучали. В уголках моих глаз начали собираться слезы. Я нахмурилась и силой воли смогла удержать их.

В дверь постучали. Камень медленно отъехал в сторону и в проеме появилась миниатюрная русалка с желтым переливчатым хвостом, насыщенными теплыми глазами, черными короткими волосами и огромным ужасным шрамом на горле. Кайтен вздрогнул и застыл. Я кинулась к пришедшей и обняла её.

– Милли! Ты рано, но я очень рада тебя видеть. Как добралась? Пообедаешь с нами? – сразу спросила я.

Она мне широко улыбнулась, чуть отстранилась, подняла руку, к которой крепилась желтая ракушка, и открыла её. Вверх полетела стайка пузырьков, которые Милли ловким движением руки превратила в буквы.

«Приветствую его Величество Императора и их Высочеств Красного Рифа и Имперскую Жемчужину. Я добралась хорошо. Благодарю за беспокойство. Если не буду мешать вам, то с удовольствием, присоединюсь к обеду».

– Что за глупости? Ты никогда нам не помешаешь, так что присаживайся, – сразу сказал папа.

Милли поклонилась ему и осторожно присела на место рядом со мной. Кайтен на неё даже ни разу не посмотрел. Милли кинула на него печальный взгляд и прикусила губу.

– С каждой новой встречей ты всё проще составляешь пузырьки в слова. Это просто невероятно. Правда, Кайтен? – сказала я и посмотрела на брата, взгляд у которого стал напоминать рыбу, попавшую в сеть.

Он повернул голову и посмотрел прямо на Милли. Глаза у него забегали, а кадык дернулся. Ему понадобились долгие три секунды, чтобы выдавить из себя простое:

– Да.

Милли в ответ на это смутилась. Щеки у неё засеребрились. Она благодарно кивнула нам и опустила глаза в пол. Кайтен откашлялся и встал.

– У меня много дел перед коронацией, так что я поплыву первым, – быстро произнес он и сбежал.

Милли резко вскинула голову и проводила его растерянным взглядом. Папа тяжело вздохнул. Морскому ежу было понятно, что эти двое всё ещё испытывают друг в другу нежные чувства, но никто из них не решался сделать взмах хвостом навстречу. Несколько лун назад я спросила у Милли почему она не попытается перевести их отношения с Кайтеном на новый уровень. Она в ответ мне грустно улыбнулась и собрала из пузырьков фразу:

– «Мне никогда не забыть его взгляда полного разочарования и презрения, который увидела в тот роковой день. Я принесла вашей семье слишком много боли и не имею теперь права претендовать на его любовь».