Джек смотрел на вампира, тяжело дыша, но взгляд его уже изменился. Став четким, цепким. Теперь Даллас видел, что Солье не уйдет, не сбежит отсюда, пока не узнает и не докопается до всего. Это был его крючок, а то, что лежало в его руках — наживкой. И Солье заглотил ее по самое “нихачу”.

— Много чести возиться с вами, не находите? — Продолжил вампир, — было бы гораздо проще просто убить вас. Сразу. Но вы все еще живы, как и мисс Кинг. Я догадываюсь зачем ему нужна она, но вот зачем ему вы… это интересно.

— Что вы имеете в виду? — Джек стремительно приблизился к вампиру и рванул из его рук тощую папку. — Зачем ему нужна Алекс?

— То есть вас совершенно не интересует, зачем ему нужны вы, детектив?

— Нет. Итак, зачем ему Алекс, и как это все связано с Карлом? И с детьми?..

9. 9

— Я же говорил. — Послышалось справа и Кинг, досадливо скривившись, пнула ногой дверь, вымещая на ней свою злость.

— Говорил. — Алекс подобрала с пола кусок камня и, развернувшись, зашвырнула его в дальний угол. Стукнувшись о стену, тот с чавкающим звуком, приземлился в кучу мертвой плоти. — но толку-то от твоих «говорил»?

Девушка отступила и опустилась на пол, прижавшись спиной к холодному полотну металла. Алекс погасила свет, исходящий от ее ладоней, сжав пальцы в кулак и заставив пространство камеры потонуть во тьме. Однако глаза некроведьмы продолжали испускать легкое голубоватое сияние, создавая совершенно невероятный, и до жути пугающий эффект. Особенно если учесть, что белки ее глаз, как и все вокруг окрасились черным.

Джованни отвернулся, уставившись на противоположную стену. Он уже давно, должно быть, несколько сотен лет, как не испытывал страха. Уважение, граничащее с подобострастием, да. Но страх?! Чего ему было бояться? Ему — уже мертвому, лишенному того, что люди называли «муками совести», а по сути — душевными терзаниями? Какие терзания, если у вампиров нет души? Она покидала тело сразу после смерти, а уже потом вампирский яд или доделывал своё дело, оставляя после себя обескровленный труп, или… при определенной его концентрации и податливости человеческой плоти, превращал этот труп в нового вампира, жаждущего лишь одного — наполнить себя кровью живых.

Вампиры не знали ничего о любви и редко строили «отношения», если только не основанные на взаимной выгоде для обеих сторон. Так называемые клановые и политические браки. Вампиры не могли иметь детей, ни при каких условиях — что мертво, то мертво. А встретить вампиров-детей было и вовсе невозможно, ведь организм малышей и подростков был неспособен справиться с ядом.

Раз в пару сотен лет появлялись особенные, совсем юные представители ночного народа, внешне семнадцати - восемнадцатилетние парни и, реже, девушки, отличались особой кровожадностью. Только-только пережившие пубертат юнцы при своей человеческой бесшабашности, окончательно отпускали «тормоза», становясь особо опасными. Такие новообращенные, лишенные жизненного опыта и тех самых душевных мук, погибали от рук ищеек МинЮста, или в кровавых междоусобных распрях, осмелившись вторгнуться на чужую территорию.

В итоге не только оборотни, ведьмы и другие виды двуликих, осознали, что реальная сила в том, сколько власти ты способен удержать в своих руках, а не в том, насколько острыми когтями эти самые руки снабжены.

Джованни думал, что произошло с этим миром за последние сотни лет, и как изменилось все после прихода Уолтера Далласа. Да, объятый жаждой мести и отчаянно пытающийся отыскать виновного в смерти его семьи, мальчишка совершенно не знал снисхождения, и довольно быстро поднялся с самого низа пищевой и титульной цепочки, заняв место главы небольшого местечкового клана. Годы шли, а вампир, не знавший жалости, даже не чувства, а именно осознания необходимости ее проявления к окружающим, продвигался все дальше к океану, объединяя под своим крылом такие же небольшие, но тем не менее, значимые группы вампиров.