— Вот-вот, — Джонатан фыркнул. — А если забыл, каким я бываю милым, могу напомнить.

— Я ничего не забываю, — Блейн перешел на такой тихий шепот, что пришлось выкручивать слух на максимум. — Стена вокруг двери будет армирована. Выбивать в следующий раз придется вместе с несущими балками.

— Я надеялся, что выводы будут сделаны все-таки другие, — Джонатан посмотрел ему в глаза. — Но если надо будет, хоть всю стену разнесу.

— Тогда я вмурую дверь в основу здания, — заявил Блейн. Кажется, для аналитика у него было слишком много эмоций. Оставалось только гадать, как он умудрялся столько лет корчить из себя книжного червя, как обычно это водилось у аналитиков А2 и выше уровня. — О, последний поворот, — Блейн резко сменил тему. — Седьмой выигрывает полголовы у второго.

— Ладно, уговорил. Найду эту блондинку… — протянул Джонатан, когда седьмой пересек финишную линию — как ни странно, действительно первым. — Интересно, что за конь у него. Выглядит не слишком сильным, но черт знает...

— Да, по морфологии больше похож на скаковую, чем на мускулистого работягу, — заметил Блейн. — Но он все равно более мощный, чем Джинджер.

— Это без разницы, — Джонатан покачал головой. — Я имел в виду силу магии.

— А, в этом смысле, — спохватился Блейн. — Все равно не ниже Ж3, иначе просто не выдержал бы темпа. Еще забеги будут? Или проводится всего один за вечер?

— Вечер только начался, — усмехнулся Джонатан. — Хочешь посмотреть еще? Поговорим с Джонни и можем подзависнуть.

— Я хотел бы получить общее представление о Спеладроме в целом, — чувствовалось. что бега заинтересовали Блейна, но профессиональный долг победил. — Кроме, пожалуй, борделя, — он помедлил. — По крайней мере, сегодня.

Упоминание борделя, тем более “не сегодня”, настолько не вязалось с образом, что нарисовался в голове относительно Максимуса Блейна, что Джонатан ненадолго подзавис. А потом хмыкнул.

— Ну, тут я тебе не помощник. По борделям мне шляться как-то без надобности. Не думал, что у аналитиков с этим настолько большие проблемы… — добавил осторожно.

— Есть надобность или нет, а придется, если мы не узнаем ничего интересного от Джонни или еще кого, — Блейн пропустил шпильку мимо ушей. — Больше, чем знают путаны в Спеладроме, не знает даже Федосий.

Осознав, какую совершил ошибку, Джонатан рассмеялся.

— Прости! — вскинул он руку. — Я и сам удивился. Вроде видный мужик, а заговорил про бордели.

— Лично для меня секс не имеет приоритетного значения среди способов получения эмоциональной нагрузки, — с непроницаемым лицом выдал Блейн. Очевидно, что он не пытался набить себе цену, а озвучивал жизненные кредо. — Спорт в этом смысле куда продуктивнее.

Первым порывом было рассмеяться, но Джонатан слишком хорошо понимал: Блейн вовсе не шутил.

— Это поэтому у тебя было такое лицо, когда к нам подкатила та девчонка?.. — протянул Джонатан, понизив голос.

— Она мешала работе, — если Блейн и смутился, то не подал вида. — К тому же ты мог разбить ей сердце.

— Вот же заладил, “сердце”, “сердце”, — Джонатан поморщился. — В штанах у нее дымилось, а вовсе не сердце.

— Но она хотела, чтобы дымовой клапан открыл именно ты, а не кто-то другой, — Блейн рассмеялся. — Я был уверен на семьдесят процентов, что она попытается ударить меня.

— Кто? Этот ребенок? — вот это было по-настоящему смешно. — Ты всех адаптантов по мне теперь что ли судишь? Но даже я просто так не бью людей.

— Я сужу о людях по их реакциям, — спокойно пояснил Блейн. — Частота дыхания, реакция зрачков. Неприметные нетренированному глазу движения. Если бы я ненароком спровоцировал приступ ревности, то сейчас был бы на приеме у зубного техника.