Вымоталась за целый день. Нервы в гнилые веревки превратились, а ног не чувствую либо от холода, либо от количества пройденного.

Свернувшись калачиком, я вырубаюсь сразу же как только смыкаются веки.

Уже сквозь сон слышу какую-то пищащую трель. То ли она у меня в голове, то ли играет где-то неподалеку. Не знаю. Двигаться лишний раз мне совсем не хочется.

Но расшевелиться все же приходится, чтобы отогнать насекомое, ползающее по моему лицу. Шлепаю ладошкой по лбу, а это не насекомое никакое. Это чья-то лапища. Следом чувствую как на меня ложится что-то теплое и мягкое.

Резко глаза открываю. Все-таки улеглась на открытом воздухе среди незнакомых отдыхающих и подвыпивших людей.

Мало ли что у них на уме!

Но его терпкий аромат с горчинкой я не спутаю ни с чем.

— Все нормально! Я нашел ее! — выкрикивает Назар кому-то.

Озираюсь по сторонам. По базе человек шесть носятся туда-сюда. С фонариками. В суете.

— Свет, ты чего трубку не берешь? Я тебе обзвонился уже. Обыскался! Всю базу на уши поднял, хотел уже поисковой отряд с собаками созывать.

Он всерьез озабочен, потому я начинаю чувствовать вину за собой. С головой хочется спрятаться за...

Что это такое на мне вообще?

Судя по аромату, это как раз его махровая рубашка. От только что снял ее с себя, так как она до сих пор сохраняет тепло его тела.

— Я... я просто хотела полюбоваться звездами, а в гамаке звезды как на ладони, — пытаюсь свести все в шутку, а шутница из меня прескверная.

Назар поглядывает наверх, на чистое небо, усыпанное звездами, и почесывает макушку.

В следующую секунду он уже удирает от меня, да так быстро, что не успеваю опомниться. Однако совсем скоро он уже возвращается, держа в руках что-то похожее на плед, который я видела в шкафу, когда разбирала багаж.

— Значит, не пойдешь со мной в номер? — он будто сам рад такому раскладу. — На звезды будем смотреть?

Стоит вспомнить Карину, и я кривлюсь в лице, а на языке появляется горьковато-кислый привкус, как если бы слопала лимон целиком.

Зябко передергиваю конечностями. Нет, не от холода, а от того, какие слова она бросила мне напоследок.

Какова вероятность, что у Назара с Кариной уже все случилось? В том самом номере. На той постели?

Нет, я и ногой туда не ступлю больше.

— Не хочу возвращаться в этот номер. У меня аллергия на... на розы... — Уронив голову на грудь, стараюсь скрыть от Назара внутреннюю подавленность.

А она, зараза, въелась в меня. 

Тогда я просто трясу головой. Рассеиваю гнетущие картинки, где бывшие любовники предаются страсти. 

Хочу, чтоб голос перестал дрожать, чтобы со стороны не казалось, что их примирение смогло меня каким-то образом задеть.

Тягостно вздохнув, я возвращаю померкший взгляд на Назара.

Он серьезен, величав, таинственен.

Внимательно смотрит на меня, что хочется непременно открыться ему. Чтобы он смог узнать обо мне, о моих чувствах, о мыслях немного больше, чем знает в настоящий момент. Только самую суть. Без подробностей.

Как выяснилось, "подробности" слишком горько вспоминать. Больно ковыряться в собственной душе, усеянной шипами, и выцарапывать оттуда свои тайны. Проще сродниться с ними. Просто запечатать их ото всех, даже от себя самой.

Я не выдерживаю такого пытливого натиска и в итоге сдаю себя с потрохами:

— А еще я поняла, что меня воротит от прозрачных ночнушек и шампанского. И от бывших девушек, похоже, тоже. Вы мне очень нравитесь, Назар. Как мужчина, не побоюсь этого слова. Вы пробуждаете во мне новые ощущения, но они пугают меня. Они делают меня ранимой. Еще чувствительней, чем была раньше. Поэтому я убежала сюда. Укрылась здесь от всех, чтоб не поддаваться чужому влиянию. Я не хотела, чтобы мои новые ощущения обезобразили.