Даже несколько странно, что для этого Назару потребовалась целая неделя. В некоторых вещах его терпению можно только позавидовать.

— Даже и не знаю что рассказать, — от нервов кусаю губы, пока штурмую спутавшиеся мысли. — Моя жизнь всегда была обыкновенной, а мечты приземленными. Мне нечего толком рассказывать.

— Почему же? Расскажи мне, о чем ты мечтала? Мне это интересно.

Я непроизвольно накрываю ладонями лицо и смущенно выпаливаю:

— О собаке, о хорошем образовании, о семье, о мире во всем мире, чтоб родители были здоровы и счастливы. Банальщина.

— Я так не считаю, — не соглашается Назар. — Банально мечтать, преследуя при этом корыстные цели. А твои мечты вполне рациональные. Их по силам осуществить любому, но мало кто о таком мечтает в наше время. Из всего этого могу сделать только один вывод: я без ума от твоей неискушенности.

Из невесомости меня перебрасывает в открытый океан, где волны раскачивают меня на мягких волнах, где сердце дрейфует в груди, словно парусная шлюпка.

Мне нечего ответить Назару, но я бы хотела услышать нечто подобное от него еще парочку... сотен тысяч раз.

— А теперь я хочу узнать, когда ты оказалась на улице! — он буквально требует.

Как бы я ни хотела обойтись без подробностей, но против воли Назара пойти не могу.

Я расскажу ему все... В том числе  о наших детях...

— Один год, три месяца и шесть дней назад.

Назара слегка удивил мой быстрый и точный ответ. Он прикидывает в уме и совсем неожиданно сжимает меня в крепких объятиях.

— Столько времени ты скиталась по улицам? Девочка моя, сколько же ты всего натерпелась, — сочувственно произносит, вжимает свои губы мне в макушку. — Неужели тебе некуда было пойти? А родственники? Друзья? Парень, в конце концов?

— Так вышло, что в школе я была изгоем. За всю жизнь у меня была всего одна подруга. Сразу после выпускного она переехала в Германию, а парень, — запинаюсь я, предавшись приятным воспоминаниям. — Вообще-то еще в школе за мной ухаживал один. Он был старше меня на два класса. После учебы Родион отправился покорять столицу. Даже с собой меня звал.

— А почему не поехала? Это же был такой шанс! — выговаривает тоном легкой укоризны, не выпуская меня из своих рук.

Согревает, утешает, сочувствует. Мне это необходимо. Рядом с ним предаваться болезненным воспоминаниям мне существенно легче.

— Мама сильно болела. Я знала, что рано или поздно она сдастся. Я не могла уехать. Не могла отпустить, не могла не попрощаться. Не могла позволить все оставить на отца, поэтому мы с Родькой решили остаться друзьями. У меня не хватило бы на отношения сил. Я направила все свои силы и мысли на ухаживание за мамой и на учебу. Умудрилась поступить в университет на бюджет. А потом карета Золушки превратилась в тыкву и произошло то, что произошло.

Мне требуется время, чтобы восстановить дыхание. Говорить о маме оказалось сложнее, чем вспоминать о ней. 

А Назар уставился в одну точку. Куда-то вдаль. Вид сокрушенный.

Он молчком слушает мою боль, обретающую противный звук гробовой тишины. И ему впервые нечего сказать.

— После смерти родителей родственников у меня не осталось, кроме тети. Мне некуда было податься, — с горькой усмешкой смотрю в небеса с золотой россыпью. — Но не все так плохо на самом деле. Я пошла по стопам своей "любимой" тетушки и буквально через пару дней скитаний по вокзалам нашла работенку. Бралась за все, но платили все равно мало. Мне хватало только на комнату в коммуналке и немного на еду. Я нисколько не жаловалась. Мне было... нормально, пока в один прекрасный день в ЖЭУ не поменялось руководство. Три недели назад меня вышвырнули с работы, якобы, из-за того, что у меня не оказалось прописки. Вот тогда для меня начался ад, но мне повезло, — перевожу  взгляд на Назара и осмеливаюсь положить ладонь на его грудь, под которой сердце трепыхается учащенно. — Я встретила тебя.