— А вам… Долго? — последние слова я буквально шептала, мне было стыдно.

— Две недели, и я буду свободна. Идём, пора звонить бывшему мужу и трепать придурку нервы. Это хобби у меня такое, раз в месяц трачу все минуты, чтобы довести его до инфаркта.

— А зачем? Вы же сами сказали, что нужно начинать все с чистого листа?

— Женщина имеет право на шалости, Арин. Это моя отдушина – портить ему жизнь. Считай, я – телефонный террорист, что уже двенадцать лет портит ему жизнь.

— Ого… — могла бы присвистнуть — присвистнула. Смотрела на неё и не верила, что за двенадцать лет колонии можно остаться адекватным человеком.

Мы заняли очередь, а когда подошел мой черёд, я вновь набрала номер, что учила наизусть.

— Дядя Андрей! Это Арина! Как дела? Что слышно? — связь была плохой, приходилось напрягаться, чтобы переорать гул толпы.

— Арина, нечем мне тебя порадовать. Поиски скоро остановят из-за разлива реки, но быть может…

— Дядя Андрей! Вы не можете… Вы не имеете права! Найдите моего отца!

— Арина! — он зашипел в трубку. — Тебе я точно не должен отчитываться. Слышал, ты в тюрьме? Так и не звони мне больше! С тобой ещё мне проблем не хватало…

По спине скатилась капля пота, я ещё долго слушала гудки в трубке, пока меня не ткнули в спину.

— Освобождай! Всем позвонить хочется…

Вышла из небольшого домика и, еле волоча ноги, потащилась в сторону барака. Он был последним, на кого могла надеяться. Каждую ночь я видела своего отца во снах. Он спасал меня, обнимал и целовал в макушку, прижимая к встревоженному сердцу.

Неужели это конец?

Мне больше некому позвонить…

В груди вдруг вспыхнуло пламя. Стало невыносимо дышать. Всё внутри сжималось, болело, горело!

Осознавая, что всё это время я так искусно обманывала себя, что всё закончится. Нет, не закончится…

Обернулась и осмотрела высокий забор, за которым осталась моя украденная жизнь.

— Я не смогу… Не смогу! — шептала, заливаясь слезами. Опустилась на скамейку, закрыла лицо руками, пытаясь собраться.

Быть может, я была неправа? Быть может, в решении Ларисы и нет ничего зазорного? Может, и Ястреб прав? Все врут…

— Идём, Арина, — холодные пальцы едва коснулись моего запястья, и я вздрогнула, отнимая руки от лица. — Скоро перекличка.

Настасья улыбалась, так сдержанно, мило, но без жалости во взгляде. Она потянула меня за собой и стала рассказывать про себя. Не задавала вопросов, а щедро делилась ненужной мне информацией, лишь бы только вытеснить весь мусор из моей головы.

А может, и она права. От жалости мне лучше не станет.