— Отодвинетесь от меня, - прошу к своему стыду почти униженно слабым голосом, потому что мы оба прекрасно знаем – никакие попытки вырываться силой не принесут успеха. Я только раззадорю великана, дам повод привести в исполнение угрозу.

Только сейчас, как удар молнии в лоб, до меня доходит, что он сказал о моей невинности. Откуда?.. Мысли взрываются от когнитивного диссонанса: эти вещи точно не пишут в колонке сплетен местных новостей, и я никому не говорила об этом. Кроме…

— Знаешь, - кончиком носа Денис чертит линию вдоль по моей щеке, до самой шеи, - мне начинает нравится твое «выканье». Меня это возбуждает. Может быть, мы попробуем его, когда ты будешь подо мной. Формулировка «Отымейте меня грубее!» меня вполне устроит.

Я так оглушена мыслями о том, почему и при каких обстоятельствах Саша рассказал брату о том, что я никогда и ни с кем, что на какое-то время выпадаю из реальности. Даже не понимаю, что происходит пока лифт не останавливается - и Денис за руку выволакивает меня в пустой полутемный коридор. И даже несильно встряхивает.

— Бля, Одуван, что на хрен опять не так? – Темные глаза наполняются злостью, губы складываются в тонкую злую линию. – Успокойся уже, я не собираюсь заниматься с тобой сексом… прямо сейчас.

Это нарочно уточнение окончательно приводит меня в чувство, и я грубо, наплевав на правила приличия и даже на женское достоинство, выдергиваю руку, хоть это стоит мне резкой боли в плече. Теперь уже Денис удивляется, потому что на время мы оказываемся у противоположных стен коридора, и я делаю все, чтобы он понял: прямо сейчас лучше не начинать рассказывать, какая я «желанная и трахательная».

— Что такое? – немного сбавив градус нашего странного разговора, спрашивает Ван дер Мейер. – Слушай, я взрослый мужик, последний раз я говорил женщине «давай займемся любовью» еще в десятом классе - и тогда мне ни хуя не перепало за эти розовые сопли. Так что я запомнил урок и стал четче озвучивать свои мысли. Прости, что не готов рушить фундамент своего мировоззрения даже ради твоей классной задницы.

— Саша сказал вам, да? – Я с трудом узнаю собственный голос, так холодно и сухо он звучит. Надо запомнить эмоции в этот момент, «замеморить», чтобы в будущем использовать против вот таких Повелителей женских трусиков. Судя по лицу Дениса, он точно недоволен, а, значит, у меня есть повод поставить плюс в колонку своих достижений. – Можно попросить потешить мое женское любопытство и поделиться обстоятельствами этого интимного разговора? Или между братьями Ван дер Мейеров априори нет секретов? У вас принято обсуждать личную жизнь своих женщин? Делиться результатами их медосмотров?

Денис мрачнеет все сильнее с каждым моим словом. Но если раньше я боялась его злости и старалась всеми силами отгородиться от нее, то теперь мне действительно все равно. Я просто хочу знать, за что Саша так со мной поступил. И лучше прямо сейчас злиться, чем расплакаться от досады и собственной глупости за то, что тогда слишком сильно потеряла бдительность и почему-то решила, мой мужчина должен это знать, чтобы не торопить меня и не просить секса на третьем контрольном свидании.

— В кабинет, - чеканит Ван дер Мейер, и когда я не подчиняюсь, останавливается, жестко, чуть не разрывая ткань, одергивает рукава рубашки, простреливая меня таким мощным зарядом злости, что внутри все холодеет. – Я – далеко не единственный сотрудник, который любит задержаться допоздна. Моя секретарша еще на месте, и половина финансового отдела. И достаточно трещоток, которые завтра превратят любое оброненное здесь слово – твое и мое – в повод для международного скандала. Поэтому, Одуван, вруби уже, наконец, мозги и перестань корчить из себя обиженку.