Да и вряд ли мама сильно ругалась бы — она любила Айка. А он подвел её. Не иначе как Темный Лик Всемогущего подбросил ему идею пойти сегодня в деревню и оставить сестер одних.

Губы Айка презрительно скривились. Смысл валить вину на того, в кого он по-настоящему никогда не верил? Нет, это все он, Айк, это его ошибка. И она, скорее всего, будет стоить жизни ему и Веточке.

Он уже и не помнил, когда и как придумал брату прозвище Веточка. Наверное, когда Эйви потерял младенческую пухлость и стал очень худенький, совсем как молодой побег дерева.

Маленькая цветущая веточка... яблони в цвету…

Розово-белая метель лепестков закружилась перед глазами Айка и подарила забвение.

Проснулся он от страшного, режущего холода. Кругом кромешная тьма, словно в банке с чернилами. Лишь чуть светлее на фоне густого мрака выделялся квадрат ночного неба. Ветер усилился, листва тревожно шумела. Звезды мерцали, как огни далеких маяков, до которых обреченному кораблю никогда не добраться.

— Эйви… проснись, — пробормотал Айк, с трудом шевеля онемевшими губами. Потряс брата за плечо и почувствовал, что тот весь окоченел. Надо вставать, двигаться, иначе смерть.

Айк родился и вырос в лесу, видел смерть множество раз и хорошо знал, насколько она проста и обыденна. С какой легкостью настигает любое живое существо, стоит ему чуть зазеваться.

Именно это с ними и случилось. Все ловушки Айк знал, как свои пять пальцев, эту, видимо, соорудили совсем недавно. На дне, несмотря на весеннюю пору, еще не успела скопиться вода. Повезло — несколько часов по щиколотку в холодной воде и им пришел бы конец.

Впрочем, еще не вечер, как говорит Дирхель.

Айк нащупал запястье брата и сжал с такой силой, что тот вскрикнул.

— Вставай же! — он сжимал зубы изо всех сил, но челюсть тряслась помимо его воли.

Лес беспокоился; деревья, казалось, разговаривали скрипучими, недовольными голосами. Вдалеке жутко ухала ночная птица.

Но знакомые с детства звуки не вызывали страха. Братья чувствовали себя в лесу как дома, лес никогда не предавал их. Этого не случилось и сейчас — они попали в ловушку, созданную людьми.

Айк слышал, как Эйвор, по его примеру, пытается стиснуть зубы, чтобы не стучали — безо всякого успеха.

— Как х-холодно!

— Н-надо двигаться, — Айк крепко сжал ладонь брата, — держись за меня!

Эйвор кое-как поднялся, хныча от холода и боли — словно крохотный щенок жалобно заскулил в темноте. Сердце Айка разрывалось от любви и отчаяния.

— Потерпи, Веточка, — ласково шептал он, поддерживая брата за талию, — ты же великий воин, не раскисай!

Они начали ходить взад-вперед – яма была довольно большой. Айк вел по стене рукой и думал, отчаянно думал. Не верилось, что можно умереть от холода в какой-то дурацкой яме, но Айк хорошо знал — можно и очень просто. Ночь длинна, а рассвет не принесет ни капли тепла в эту могилу. Скоро они опустятся на землю, и она жадно выпьет из их тел остатки тепла и жизни.

Как долго можно продержаться? Когда придет охотник? Покричать, что ли, вдруг кто-нибудь услышит?

«Это ночью-то? Не обманывай себя, Айк!»

Но попытаться стоит, времени у них слишком мало.

Айк уже собирался озвучить свою мысль, как вдруг наверху грозно зашумели и затрещали ветки. Он прижался к стене ямы, закрывая собой Эйвора. И мгновение спустя осознал, что с таким бесцеремонным шумом по лесу мог ходить только человек.

Впрочем, это вовсе не означало, что бояться в самом деле нечего.

— И что дальше? — внезапно произнес кто-то над головой братьев. — Какие предложения?

Удивительный это был голос! Он явно принадлежал мальчику или совсем молодому юноше — высокий, чистый, мелодичный, с серебристым переливом на концах фраз. Он прозвучал в темноте леса, точно первая птичья трель на исходе зимы, точно журчание ручья в прохладной тени жарким днем.