— Слезь с меня! – простонал Айк.

Эйвор откатился в сторону и встал.

— Ты цел? – Айк быстро осмотрелся, морщась от боли в спине и локтях.

— Угу… у тебя кровь. — Эйвор поднял руку к лицу. В полумраке оно казалось очень бледным и испуганным.

Айк ощупал нос — из него текли две теплые струйки. Не сломан, спасибо Всемогущему за маленькие радости. Ломать нос Айку доводилось, и он хорошо запомнил те ощущения.

Он задрал голову и окинул взглядом отверстие ямы. Там, наверху, жизнь текла так же мирно, как и минуту назад. Лес шумел молодой листвой, и птицы пели свои брачные песни. Весна плавно перетекала в лето, луговые цветы сплетались в душистое буйство красок.

И где-то там, в глубине леса, был дом семьи Райни, а в нем трехлетние близняшки Мэйди и Лурдес. Совершенно одни.

Айк почувствовал, как вместе с холодом земли к сердцу подползает страх. Как он шепчет, что они обречены.

Надо спешить.

— Да-а, лихо нас угораздило, Эйв, — произнес Айк как можно беспечнее и решительно стянул узел банданы, — ну, давай выбираться. Полезай на плечи!

***

В последующие часы братья испробовали все возможное, чтобы выбраться из ямы. Дотянуться до края им не удалось. Эйвор предложил прокопать в стене ступени — он читал о таком способе.

Айк уже достал нож из кожаного чехла на поясе, но тут заметил, что стены ямы сужаются кверху. Немного, но достаточно, чтобы лишить их затею всякого смысла.

И ни одного корня или выступа, чтобы ухватиться! Кто бы ни выкопал эту ловушку, он поработал на совесть.

В конце концов они совершенно выбились из сил. Легкий ветерок шелестел листвой. Прозрачные весенние сумерки еще только начали сгущаться между деревьями, но в яме было совершенно темно.

Братья жутко замерзли — от стен веяло ледяным холодом. Могильным холодом.

— Айки… — прошептал Эйвор во мраке. Он сидел плечом к плечу со старшим и дрожал.

— Что?

— Мы умрем тут?

— Не говори глупостей, — сердито прошептал Айк и крепко обнял брата, — мы выберемся. Сейчас отдохнем и попытаемся снова. Хорошо?

— Угу.

— Вот и молодец. Поспи немного.

— Айки…

— Ну чего тебе?

— А маму... тоже положили в такую яму, когда она умерла?

Айк не смог сдержать дрожь.

— Я... я не видел. Не знаю. Что за дурацкие мысли? Спи давай, и будем вылезать. А то у нас уже сил нет. Поспи, Веточка, ладно?

— Угу, — Эйвор прижался растрепанной головой к плечу старшего и прерывисто вздохнул.

Айк привалился к стене и прикрыл глаза. Боль от ушибов слегка унялась, короткими толчками напоминая о себе то здесь, то там. Мысли метались, как перепуганные козы в загоне.

Что теперь будет? Когда отец вернется домой?

Может, завтра, а может, через неделю — никто не знает. Поэтому Айк и затеял этот рискованный поход. К весне запасы истощились, близняшки отказывались от каши, плакали и просили хлеба. А отец все не приходил.

Айк рассчитывал быстренько сбегать в деревню за мукой и вернуться — и вот что получилось! Проклятый лавочник опять дал им от ворот поворот, даже говорить не захотел. Еды не раздобыли да еще и угодили в ловушку.

Если бы только они не играли, а сразу пошли домой! Если бы Эйвор соглашался оставаться дома с сестрами, а не устраивал истерику, стоило Айку заикнуться об этом! Если бы, если бы…

Упоминание о матери, как всегда, отозвалось болью в сердце Айка. Но в этот раз, разнообразия ради, она была приправлена острым чувством вины. Он всегда считал, что не справляется, безнадежно не справляется. Не делает для Веточки и близняшек все, что нужно.

Айк погладил длинные концы банданы кончиками пальцев. Истончившаяся от старости ткань льнула к груди, нежная, точно птичье перышко. Пару лет назад Дирхель принес потрясающую книгу о пиратах, и Айку страстно захотелось хоть в чем-то походить на них. Он вырезал большой кусок из платья матери. Красной краски не нашлось, пришлось покрасить в коричневый луковой шелухой. Почему-то Айк проделал все это тайком, хотя некому было устроить ему взбучку за испорченное платье.